Автор: Irbis_light
Фандом: Исторические личности
Рейтинг: PG
Пэйринг: -
Персонажи: Банастр Тарлтон, Александр Гамильтон, Джон Андре, Джордж Вашингтон, Бенджамин Тэлмедж, Джон Лоуренс, упоминаются Джордж Хангер и Патрик Фергюсон
Предупреждение: смерть персонажа, легкий намек на слэш
Описание: Это история о человеческом мужестве, о верности и благородстве. О тех исключительных людях, в чьих сердцах горит неукротимое пламя, которое заставляет нас трепетать.
Примечание: АУ, потому что нет никаких документальных доказательств того, что события осени 1780 года складывались именно таким образом. Хотя, если учесть, что лихорадка одного из героев совпала с пленением другого, то все изложенное ниже вполне могло происходить.
Капитан Синклер - собирательный образ и реального исторического прототипа не имеет.
Посвящается D.A., с благодарностью за вдохновение и наилучшими пожеланиями.
Осталось несколько шагов,
Чтоб нам из наших одиночеств
Шагнуть в миры иных пророчеств
И стать умней своих врагов.
А. Дольский
читать дальшеКапитан Джайлс Синклер тяжело вздохнул и бросил меланхоличный взгляд на чашку остывшего чая и недочитанную газету. Перед его столом расхаживал, отчаянно жестикулируя и что-то эмоционально восклицая, молодой человек чрезвычайно выразительной наружности, одетый броско и дорого. Все самые роскошные вещи из богатого гардероба капитана развед службы были надеты на незваного гостя, которому, вообще говоря, здесь быть не полагалось. Синклер все еще робко надеялся на то, что видит какой-то нелепый сон, и вскоре наваждение чудесным образом рассеется. Ну куда это годится, чтобы его, нежащегося в кресле с чашкой утреннего чая в руке, внезапно тревожил громкий стук в дверь, и на пороге обнаруживался полковник Банастр Тарлтон, которому следовало быть где-то в дебрях Южной Каролины! И к несчастью этот молодой офицер был человеком не терпящим возражений и каких либо задержек на пути к намеченной цели... А пока Синклер размышлял над сюрпризами, которые ему преподнесло нынешнее ясное утро, виновник его мучительного смятения невозмутимо поправлял кружевные манжеты.
- Я готов идти, капитан, - торжественно сообщил он.
Синклер категорично покачал головой.
- Только не в таком щегольском виде. Вы ведь не на королевский прием собрались, мой нескромный друг. Идемте, - процедил капитан, тяжело поднимаясь с кресла, - посмотрим, что я могу для вас сделать.
- Хорошо, вверяю себя в ваши руки - милостиво улыбнулся Тарлтон.
- Счастливо обошелся бы без этой высокой чести, - хмыкнул Синклер. - Вы отдаете себе отчет в том, какую рискованную игру ведете? Если вас вычислят британцы - отправитесь под трибунал, а попадетесь в лапы континенталам - разделите судьбу вашего друга.
После данного проницательного замечания в апартаментах капитана надолго воцарилось полное молчание. Синклер подыскал в своей гардеробной наряд, который, на его взгляд, как нельзя лучше подходил для маскировки незадачливого офицера, оставившего свой пост ради призрачной надежды вызволить из плена приговоренного к казни товарища. Тарлтон облачился в приготовленные для него вещи, и, приблизившись к зеркалу, узрел себя в самом что ни на есть крестьянском рубище.
- Как-то не слишком презентабельно, я считаю, - холодно обронил полковник.
- Зато практично. Теперь скажите мне, что вы намерены делать со своим британским акцентом? Он слишком явный, к тому же с весьма своеобразным произношением и интонациями характерными для регионального диалекта Ливерпуля.
- Я легко могу имитировать ирландский акцент, - ответил Тарлтон, подражая певучему выговору уроженцев Изумрудного Острова.
- Недурно, - отметил Синклер. - Надеюсь, что в ответственный момент вы не забудете об этой существенной детали вашей маскировки. Итак, вы намерены изображать из себя одного из потрепанных жизнью скитальцев, изгнанных с родной земли несправедливым обращением властей. В вас много лоска и бравады, но в сущности это не помеха, ибо ирландцы никогда не отличались ягнячьей кротостью, и даже самые нищие из них умудряются пыжиться и мнить себя центром вселенной.
Тарлтон смерил своего наставника тяжелым взглядом:
- Я хорошо знаком с ирландским темпераментом, капитан, и в просвещении не нуждаюсь. У меня много друзей из гэльского племени. А благодаря кельтскому типу внешности мне ничего не стоит сойти за уроженца Эйрин.
- Не знаю, что там насчет кельтов, но упрямство и вспыльчивость у вас истинно ирландские, - непочтительно фыркнул Синклер и покинул гардеробную.
Он направился в прихожую, где накинул плащ прямо на домашний халат и, сбросив тапки, собрался было погрузить ноги в широкие голенища сапог, когда его настиг неумолимый Тарлтон.
- Вы знаете, где его держат? - Вопрошал он требовательно. - Я был уверен, что вы имеете доступ во вражеский лагерь, поэтому и обратился за помощью к вам.
Синклер хмуро взглянул на него.
- Я делаю свою работу, сэр, - резко ответил он, - и делаю ее хорошо. Быть может, и не хватаю звезд с неба, зато не попадаю в затруднения, подобно вашему другу. А вы хотите поставить под угрозу мою службу и жизнь.
Тарлтон недоуменно воззрился на собеседника.
- Но ведь Джон и ваш друг, не так ли? - Прерывисто спросил он.
Синклер пожал плечами.
- Мы никогда не были особенно близки с майором Андре. Он мой начальник - да, но друг - едва ли. Такие заурядные личности, как ваш покорный слуга, не привлекали внимание этого необыкновенного человека.
- Вы поможете мне или нет? - Коротко осведомился Тарлтон после напряженного молчания.
Синклер все еще стоял в коридоре, кутаясь в шерстяной плащ.
- Вcё зависит от того, что именно вы намерены предпринять, - осторожно ответствовал он. - Если - вооруженный набег на лагерь Вашингтона, то я вам определенно не союзник.
- Что же вы предлагаете? - Растерянно отозвался Тарлтон.
Синклер глубокомысленно потер лоб, задумчиво оттопырил губу, и, наконец, изрек:
- Не будем себя обманывать - дело практически безнадежное. Но если нам удастся расположить к себе важных людей и повлиять на них некоторым образом... Короче говоря, я предлагаю вам исключительно дипломатическую миссию. Конечно, и она достаточно рискованна, и может закончиться пеньковыми галстуками на наших шеях. Но это хотя бы разумный риск.
Капитана, принявшего горделивую позу после данного авторитетного заявления, ждало жестокое разочарование.
- Дипломатическая миссия, - презрительно усмехнулся Тарлтон. - Вы предлагаете мне вести душевные беседы с врагами? Господа, извольте освободить британского офицера, которого вы вознамерились казнить намедни. Буду вам бесконечно признателен за это дружеское одолжение.
В ответ на этот экспрессивный пассаж собеседника Синклер язвительно скривился.
- Очень убедительно, - пробубнил он, обувая сапоги. - Но приберегите ваши прочувствованные прошения для тех, в чьей власти судьба майора Андре. Если же вам вздумалось подурачиться, сообщите мне, когда будете готовы к серьезным решениям.
С этими словами капитан поспешно удалился за дверь. Тарлтон наблюдал из окна гостиной, как тот, с видом оскорбленного достоинства, нервно прошагал через двор и исчез за углом дома. Несколько минут спустя он уже возвращался назад с котелком и подносом, уставленным тарелками со снедью.
Завтрак проходил в полном молчании. Гость достопочтенного капитана не удостоил своим вниманием ни одно из блюд, заботливо приготовленных кухаркой-фламандкой. Его явно раздражала неторопливость степенного джентльмена, его подчеркнутая вежливость и педантизм. Наконец драгуну надоело рассматривать пухлых голландских пастушков со свирелями и кудрявых розовых овечек на фаянсовой посуде.
- Вы так и будете безмятежно созерцать пейзаж за окном? - Укоризненно произнес он, устремив орлиный взор на размякшего Синклера.
- Я нахожу, что сегодня прекрасное осеннее утро, дорогой кузен, - последовал спокойный ответ.
- Как вы меня назвали? - Изумленно переспросил Тарлтон.
Синклер соизволил повернуться в сторону своего собеседника:
- Я сообщил моим добрым хозяевам, что меня решил почтить визитом мой ирландский кузен.
- Ну что ж, если так вам угодно, - равнодушно бросил полковник.
- Вам это тоже должно быть небезразлично, - строго заметил Синклер. - Речь идет о вашей конспирации. И, насколько я могу судить, вы не придаете ей должного значения.
Тарлтон смиренно вздохнул.
- Я пристыжен, безмерно сожалею о своей небрежности.
Синклер хмуро воззрился на гостя и менторским тоном произнес:
- У меня есть определенные условия, на которых мы с вами будем сотрудничать. Изволите выслушать?
Тарлтон торжественно склонил голову в знак согласия.
- Весь внимание, - поспешно заверил он.
Коротко откашлявшись, капитан заговорил с угрюмой важностью:
- Вы не покинете этих покоев, пока не усвоите основные правила конспирации. Прежде всего нам следует обговорить ваше происхождение, некоторые моменты вашей биографии и причину вашего появления здесь. Затем выбрать подходящую модель поведения, как на нейтральной, так и на вражеской территории. Есть определенные темы, которые вам затрагивать не стоит, поступки и даже жесты, от которых следует воздержаться... Предпочтительнее всего будет, если вы обойдетесь без самодеятельности и предоставите инициативу мне. Могу заверить, что у вас еще будет возможность проявить себя. Но сейчас вам лучше лишний раз не показываться на улице.
- Вы налагаете на меня существенные ограничения, капитан, - заметил Тарлтон.
- Я понимаю, что вам претит подчиняться мне, но это вынужденная мера. И, уверяю вас, я не испытываю от этого особого удовольствия. Если вы реально оцените сложившуюся ситуацию, то поймете, что я жертва ваших героических эскапад. Соглашаясь помогать вам, я становлюсь соучастником ваших преступных авантюр. Можно ли мне, по крайней мере, рассчитывать на ваше понимание и здравый рассудок?
После этой пламенной тирады, взгляды офицеров встретились. И к тайному облегчению Синклера, Тарлтон произнес с самым что ни на есть покаянным видом:
- Разумеется, сэр, вы вправе требовать соблюдения определенных правил. И я приношу вам извинения за свою необузданную дерзость. Я был слишком требователен и несдержан. А вы великодушно оказываете мне помощь, хотя могли бы просто выдать меня командованию и заслужить благодарность.
Синклер учтиво кивнул, принимая извинения своего нежданного гостя.
- Не могу сказать, что я одобряю ваши действия, но доносить на вас не стану, можете быть спокойны, - заверил он.
***
К полудню изрядно взвинченный капитан Синклер вынужден был уступить требованиям своего подопечного и, скрепя сердце, согласиться на вылазку в стан противника. После долгих увещеваний и тщательного инструктажа капитан ощущал себя выжатым, как лимон, и пылкого драгунского рвения не разделял. Однако собрался и пошел на конюшню за лошадьми.
К его вящему негодованию Тарлтон придирчиво осмотрел упряжь, и отпустил несколько нелестных замечаний по поводу закрепления подпруги и положения вальтрапа. Данное обстоятельство не улучшило настроение и без того подавленного капитана, однако он молча выслушал обидные комментарии, моля небеса ниспослать ему терпение. Покачиваясь в седле, он думал о том, сколь непростому испытанию подвергла его судьба. Он не знал чего бояться больше - того ли, что ему не удастся устроить встречу с влиятельным офицером континентальной армии, или же того, что таковая все таки состоится. Зная Тарлтона, можно было предположить, что добром подобное свидание не закончится. Впрочем, плачевная развязка может наступить и раньше, чем ему удастся организовать тайные переговоры. На эту последнюю мысль Синклера навел подозрительно беззаботный вид его спутника.
И действительно, подтверждая опасения капитана, драгун громко затянул: "Я родом из Ирландии, святой земли Ирландии". Синклер заёрзал в седле и стал тревожно озираться по сторонам. Наконец под его осуждающим взглядом Тарлтон замолчал и придержал лошадь.
- В чем дело, сэр? Разве я плохо усвоил ваши уроки? Или вас смущает мой ирландский?
- Прошу вас, ведите себя тише, - сердито прошипел капитан.
- А чего боятся - это нейтральная территория, - Тарлтон широко повел рукой вокруг. Холмистая равнина, покрытая редким кустарником, стена леса на горизонте, и никаких признаков присутствия человека.
- Майор Андре был схвачен как раз на нейтральной территории, - мрачно заметил Синклер.
- Мы не будем легкой добычей, - жестко усмехнулся драгун, демонстрируя сокрытые под плащом пистолет и кинжал.
- Я же запретил вам брать с собой оружие, - возмущенно выпалил капитан.
Тарлтон посмотрел на бледного от волнения Синклера со снисходительным сочувствием.
- Синклер, разве можно запретить пчеле носить жало? - Риторически изрёк он.
Капитан вздохнул, перспектива примерить пеньковый галстук представлялась ему все более реальной по мере приближения к намеченной цели, несмотря на браваду удалого кавалериста, а, быть может, и благодаря ей.
Когда они, наконец, добрались до пункта назначения - уединенного рыбацкого поселка на Гудзоне, Синклер столкнулся с очередной проблемой. Ему необходимо было навестить своих осведомителей, разведать обстановку и навести справки о некоторых людях. К несчастью же он был обременен не в меру энергичным спутником, которого опасно было оставлять без присмотра в поселке, кишащем мятежниками. Чтобы выйти из затруднения Синклер обратился к банальной уловке. Он велел Тарлтону ни на секунду не покидать лошадей, ибо проходимцев жаждущих заполучить их в личное пользование, или выгодно перепродать, в округе не счесть, и они остановятся разве что перед грубой силой. В лагере континенталов в лошадях испытывают крайнюю нужду, так что хороших верховых постараются прибрать к рукам всеми правдами и неправдами.
Тарлтону было невыносимо бездействие и унылые улицы окраины захолустного поселка. Чтобы чем-то себя занять, он достал из седельной сумки щетку и принялся увлеченно начищать до блеска бока, вверенных его опеке, лошадей. Какой-то праздно шатающийся колонист увидел, как незнакомец любовно обхаживает своих лошадок и подошел поближе, скуки ради поглазеть на забавное зрелище. Тарлтон мгновенно насторожился, и с притворной любезностью осведомился у колониста:
- Что вам угодно, милейший?
- Да вот думаю, с чего вы, сударь, так хлопочите над этими конягами. - нахально ухмыльнулся досужий бездельник. - Они ведь и не английской породы, а так всего-навсего полукровки.
- Так ведь и я не пэр Англии, - небрежно заметил Тарлтон.
Колонист подозрительно прищурился и назидательно изрек:
- Если вы надумали набить им цену, то здесь дураков нет. Сколько не елозьте их по крупу щеткой, а больше трех гиней за каждую не получите.
- Для паршивого наездника и андалузец - кляча. Вот вам бы, сударь, я бы ни за что и осла не продал.
Данное заявление, сделанное самым непринужденным тоном, заставило американца насупиться:
- А вы, я вижу, не знакомы с обычаями здешних краев. У нас принято платить за оскорбления дорогой ценой, сударь.
Тарлтон ничуть не смутился и, ласково потрепав гнедую по изогнутой шее, ответил:
- Я готов рассчитаться немедленно, только боюсь, что у вас не найдется сдачи.
Колонист недобро усмехнулся, меряя противника оценивающим взглядом. Тот показался ему по-юношески хрупким и малоопытным, однако немедленно перейти в наступление мешало какое-то мерзкое скребущее чувство опасности. Напряжение между двумя мужчинами в любую минуту грозило вылиться в отчаянную потасовку, как вдруг из ниоткуда появился Синклер.
- Лошади не продаются, Хэнк, - сердито бросил он долговязому колонисту, - ступай себе с миром.
Затем, заметив наконец с какой злостью Хэнк прожигает глазами Тарлтона, капитан досадливо сморщился и подошел к пышущему гневом американцу. Он прошипел Хэнку на ухо что-то, после чего тот резко изменился в лице. Ошалело уставившись на Тарлтона, колонист снял шляпу, неловко поклонился и, бормоча какие-то извинения, стремительно исчез. Когда, на обратном пути, драгун поинтересовался у Синклера, что же такого тот ему сказал, Синклер ответил, что представил его наемным убийцей, который прошел выучку похлеще испанских ассасинов, и способен прикончить человека одной зубочисткой. Но сперва между двумя англичанами состоялся не слишком душевный разговор относительно цели их вылазки и ее результатов.
- Мы что же уезжаем? - В крайнем недоумении воскликнул Тарлтона, когда Синклер с невозмутимым видом уселся в седло своей каурой.
- В данный момент нам здесь делать совершенно нечего, - сухо пояснил капитан. - Если вы еще не налюбовались живописными видами пасторальной панорамы, или жалеете об упущенной возможности вываляться в пыли с местными забияками, то я готов принести свои извинения за то, что нарушил ваши планы.
- Что все это значит, Синклер? Вы оставили меня забавлять местных оборванцев, чтобы прийти и как ни в чем не бывало заявить, что мы возвращаемся?
- Сделка отменяется, клиент не появился, - защищался разведчик. - Сохраняйте же спокойствие, сэр, и помните о нашем уговоре.
Когда они покинули поселок, Синклер терпеливо объяснил Тарлтону, что офицер, с которым он намерен устроить ему встречу, по некоторым прогнозам будет совершать торговую сделку завтра около полудня. Соответственно их задача заключается в том, чтобы быть в нужном месте в урочный час и убедить офицера уделить им несколько минут своего драгоценного времени.
- Вы долго собираетесь держать меня в неведении, капитан? - Бушевал драгун. - Кто этот таинственный человек, на чью добрую волю вы полагаетесь? Я должен знать его имя, чтобы иметь возможность судить о степени его влияния на континентальное командование.
- Придется вам довериться моему выбору и профессиональному опыту, сэр, - отрезал Синклер. - Я ручаюсь за то, что этот человек достаточно влиятелен в высших эшелонах власти. И Вашингтон высоко ценит его мнение.
Спустя два часа они сидели в небольшой гостиной Синклера, коротая послеобеденное время за шахматной доской.
Капитан неодобрительно морщил нос, отбивая пальцами дробь на подлокотнике кресла, пока его гость, дурачась, стряхивал пепел сигары на шахматного слона.
- Прошу вас, сэр, оставьте свое ребячество, это серьезная игра, - процедил Синклер, укоризненно хмурясь.
- Неужели? - вскинулся Тарлтон, которого возмущение капитана, казалось, лишь позабавило. - Тогда какого же черта, сударь, вы проделываете со мной такие несерьезные фокусы, как этот ваш дешевый гамбит со слоном?
Весь апломб напыщенного Синклера мгновенно скис, он растерянно заморгал, ошеломленный язвительным замечанием соперника, которого считал игроком ниже среднего. А пока он угрюмо буравил взглядом листок бумаги с записанными на нем ходами, Тарлтон передвинул на доске черного ферзя, и сообщил с неподражаемой небрежностью:
- Надоело. Вам мат, капитан.
Синклер вздрогнул и устремил взгляд на доску. По мере того как он вглядывался в расположение шахматных фигур лицо его приобретало нездоровую желтизну.
- Пойду прогуляюсь, - бросил драгун.
- Мы, кажется, с вами договаривались, что вы не будете высовываться без надобности, - проворчал Синклер, сурово уставившись на своего подопечного и все еще недоумевая, как тому удалось, шутя, его обставить.
- Ах, Синклер, да в тряпье, которым вы меня одарили, я не привлеку внимания, даже если вздумаю сплясать джигу посреди улицы, - Тарлтон нахлобучил на голову фетровую шляпу. - Оп, ну чем не забулдыга фермер, или потрепанный жизнью рыбак?
Воспользовавшись деморализованным состоянием, потерпевшего сокрушительное поражение, капитана, кавалерист без особого труда сломил его сопротивление и покинул-таки уютный флигель голландского дома. Когда он возвратился, Синклер уже вполне овладел собой, и метнул в него колючий взгляд из своего кресла у камина.
- Вас не побили, - он насмешливо приподнял бровь.
- Как видите, - в тон ему ответил Тарлтон, опускаясь в кресло напротив.
- Надеюсь, вас не затруднит отметить, что завтра до полудня я ожидаю вас, чтобы сопроводить все в тот же захудалый поселок на Гудзоне, - желчно напомнил Синклер.
- Не сверлите меня глазами, капитан, - вздохнул Тарлтон. - Как джентльмен, я обязан дать вам возможность отыграться. Надеюсь, вы сносно владеете шпагой? У вас найдется парочка тренировочных? Хорошо, значит, утро проведем с пользой.
***
- Нет же - терция, - настойчиво твердил Тарлтон, глядя на Синклера с таким гневным возмущением, словно тот был нерадивым новобранцем в мятой форме и с нечищеным оружием. - Только в терции вы могли достойно парировать мой выпад.
Капитан обреченно закатил глаза, готовый грудью принять следующий удар Тарлтона, лишь бы только избежать неиссякаемого потока его колких замечаний.
- Да что же вы делаете, сэр! Такой непростительно глубокий выпад в бою стал бы для вас прямым билетом на тот свет. Ну что с вами такое - дыхание сбилось, ноги дрожат. Решительно никуда не годится ваша подготовка, Синклер.
Синклер тихо заскрипел зубами, чертыхаясь просебя, и удивляясь тому, как при такой въедливости этот малый не превратил весь британский штаб в общество ненавистников Тарлтона. Тяжело дыша и обливаясь потом, он привалился к стене, проклиная себя за то, что согласился на этот поединок. Идея изначально была ему не по нутру, однако в отказе усматривалась некоторая слабость, которой он допустить не мог. И что же теперь? Он не только побежден, но и унижен. Эмоции бушевали в обычно бесстрастном и отрешенном Синклере, его душевное равновесие было непоправимо нарушено.
Джайлс Синклер был довольно скучным представителем своей консервативной нации. Апатичный характер этого человека прекрасно гармонировал с его заурядной, ничем не примечательной, внешностью. Блеклые голубые глаза и мышиного цвета русые волосы, впрочем, идеально подходили для его профессии разведчика. Суждения же его являлись квинтэссенцией снобизма. Столкнувшись с человеком, который был полной его противоположностью, сдержанный капитан, впал в некоторую растерянность, граничащую с паникой. Тарлтон мало походил на среднестатистического англичанина, и, казалось, был ближе к диким предкам бриттов, "охотникам за головами", имевшим обыкновение идти в атаку на врага в одной лишь боевой раскраске. Эксцентричный до известной степени, непредсказуемый, он обладал неукротимой волей, кельтской вспыльчивостью и упрямством пикта. Сверхъестественная жизненная энергия, достойная истинного варвара, бурлила в нем, как лава в огнедышащем вулкане. Даже Андре, с его французской страстностью, в сравнении с Тарлтоном казался меланхоличным буржуа. Кавалерия - вот род войск, который как нельзя лучше соответствовал природе этого неординарного ливерпульца, не удивительно, что он добился таких успехов, возглавляя драгунов и конную пехоту Корнуоллиса. Синклер сделал вывод, что только такие индивидуумы, как Тарлтон, и могли противостоять капризам южного климата, разгулу безжалостных партизан, и жаждущих крови и наживы индейцев, а также коварным болезням и ядовитым тварям. Во всяком случае, он, капитан Синклер, подобных испытаний бы не выдержал. В этом он был почти также уверен, как и в том, что не следует мешать кларет со скотчем.
Нередко на язык Синклера просились замечания относительно того, сколько порций ремня следовало отвешивать этому шалопаю, чтобы сделать его благопристойным гражданином общества. С высоты своего возраста он считал себя вправе рассуждать менторски, но от того чтобы высказать свои мысли вслух воздерживался. И даже не субординация стояла на пути его желчности, а тот опасный огонь, который вспыхивал порой в серо-стальных глазах Тарлтона. Это своеобразное проявление внутренней силы действительно заставляло цепенеть. Правда сейчас раскрасневшийся Синклер был, как никогда, близок к тому, чтобы сорваться и наговорить сопернику грубостей. Помог совладать с гневом лишь солидный опыт агента во вражеском тылу и врожденное хладнокровие глубоководной рыбы камбалы.
Между тем, время выступать на опасное задание неотвратимо близилось. Стрелки на циферблате бригета достигли девяти.
- Соберитесь, сэр. Эта вылазка будет весьма рискованной. Нельзя допустить оплошности.
Синклер явно нервничал, расхаживая по комнате и напряженно теребя подбородок.
- Итак... Ваше имя, происхождение, род деятельности?
Он устремил на Тарлтона грозный взгляд, сведя брови у переносицы и сомкнув побелевшие губы. Но, вопреки его худшим ожиданиям, драгун казался совершенно серьезным и отвечал четко, с безупречным ирландским акцентом.
- Меня зовут Алистар Кейн. Я родом из Дублина, но в поисках лучшей доли перебрался в Лондон, где устроился у своих родственников. Работал клерком в конторе Антуана Андре. После смерти этого достопочтенного господина верой и правдой служил его сыну - Джону. Затем Джон вступил в армию его величества. А я был вынужден оставить место из-за любовной привязанности к его сестре. Сейчас работаю на небольшую торговую компанию своего приятеля, с которым мы поставляем товары из Англии в колонии. Мелкие торговые сделки, зачастую - в обход закона. Узнав в Нью-Йорке о горькой участи Джона Андре, я посчитал своим долгом, рискуя жизнью, просить за своего друга и благодетеля, семье которого я столь обязан.
По окончании произнесенной залпом тирады, Синклер медленно кивнул в знак одобрения, отставив даже свою обычную язвительность.
***
Солнце отмеряло полдень, когда Синклер приблизился к молодому человеку в мундире офицера континентальной армии. Спутники этого невысокого худощавого джентльмена задержались в таверне и тем самым предоставили английским лазутчикам благоприятную возможность для осуществления их планов. Синклер что-то сказал офицеру вполголоса, тот повернул голову к стоявшему поодаль Тарлтону, и надолго задержал на нем взгляд проницательных синих глаз.
Тарлтон подобрался и замер, как перед атакой, твердо встретив взгляд вражеского офицера. Для простого торговца он смотрел слишком прямо и независимо, однако сумел изобразить на своем лице вполне сносную заискивающую улыбку. Офицер медленно кивнул ему и что-то негромко сказал Синклеру, посылая свою нетерпеливо гарцующую лошадь вперед. Остальные молодцы из континентальных войск не замедлили последовать за ним, находу кивая капитану, как старому знакомому. Они вскочили на коней и умчались прочь, подняв облако пыли. Синклер вернулся к своему спутнику, и тот, конечно, уже ждал его с вопросительно-негодующим видом.
- Что произошло, сэр? - Напустился он на него. - Вы обещали ввести меня в общество людей приближенных к Вашингтону. Организовать встречу с одним из офицеров штаба...
- Умоляю вас - тише, - оборвал Синклер, - не стоит разглашать наши планы посреди улицы да еще в местечке...весьма сомнительном. Я, собственно, только что совершил маневр, который обеспечит нам рандеву с влиятельным человеком, питающим, кроме прочего, расположение к нашему заключенному товарищу.
- Я не понимаю, почему вы так безмятежно улыбаетесь, - фыркнул Тарлтон. - Этот джентльмен удалился, не пожелав даже поговорить со мной. Он напоминает одного из тщеславных выскочек, вознесшихся благодаря личному благоволению главнокомандующего...
Повелительный жест Синклера заставил замолчать темпераментного кавалериста. Призвав на помощь всё своё терпение, капитан убедительно заверил драгуна в том, что офицер континентальной армии милостиво принял приглашение и встретится с ними сегодня вечером в местной таверне.
- Выпрашивать аудиенции у этих континенталов, неслыханно! - Пылко возмутился Тарлтон. - Может еще букет послать с элегией?
Синклер стиснул локоть неугомонного кельта и охладил его воинственный пыл весьма выразительным взглядом.
- Простите, не удержался.
- Вам придется призвать на помощь всю вашу выдержку для встречи с полковником Гамильтоном, - холодно бросил Синклер в ответ на раскаяние Тарлтона.
Они вошли в мрачный полупустой зал безымянной таверны, и устроились в углу за липким от пива дубовым столом.
- Оставайтесь здесь, - коротко распорядился Синклер, отправляясь побеседовать с хозяином заведения, всегда пребывающим в курсе последних событий.
Тарлтон покорно склонил голову.
- Как вам будет угодно, - сказал он с выражением небрежного безразличия.
Когда же неутомимый разведчик вернулся, то застал своего протеже за крайне странным занятием. На столе в хаотическом порядке были разложены зубочистки, игральная кость, пуговица и нехитрая кухонная утварь. А Тарлтон с видом глубочайшей сосредоточенности вглядывался в небольшую книжицу и передвигал предметы по столу, словно фигуры по шахматной доске.
- Какого черта вы делаете? - Выдохнул ошеломленный Синклер. В блеклых глазах его растерянность мешалась с суеверным ужасом.
- Разбираю стратогему, - спокойно ответил Тарлтон, удостоив капитана коротким взглядом.
- Прекратите немедленно, - яростно возмутился Синклер, - вы что не понимаете где находитесь? Или эта дикая игра кажется вам недостаточно рискованной? Почему бы сразу не созвать за наш столик всех местных зевак! Вы ведь жить не можете без всеобщего внимания!
- Я вас умоляю, эти люди столь недалеки, сколь и нетрезвы, - пренебрежительно отмахнулся драгун.
- Довольно, оставьте в покое посуду - отрезал Синклер, сметая зубочистки в собственный носовой платок. - Вы привлекаете внимание даже недалеких своим странным поведением, и как раз то, чего они не понимают, обеспокоит и насторожит их в первую очередь.
Поскольку Тарлтон, лишенный своих игрушек, сидел с весьма меланхоличным видом, разведчик протянул руку к книге.
- Позвольте полюбопытствовать.
- Это подарок Патрика Фергюсона, - сказал Тарлтон Синклеру, который с напряженным вниманием принялся изучать ценный фолиант. - Во время осады Чарльстона он сказал мне, что книги компенсируют недостаток жизненного опыта.
- Не представляю, как вы решились...разом всё бросить, - сказал капитан, понизив голос.
- Не сыпьте соль на рану, - процедил Тарлтон, болезненно морщась. - Этот шаг дался мне нелегко. И душа по-прежнему разрывается между долгом сердца и долгом чести.
- Остается надеяться на порядочность и чувство ответственности вашего друга Хангера, да поможет ему Господь, - чуть ли не шепотом произнес Синклер, которого вдруг глубоко озадачило положение дел на южном фронте.
Тарлтон тоскливо прикрыл ладонью глаза, и удивил разведчика, просидев несколько минут в позе немого отчаяния.
- И о чём мне говорить с этим Гамильтоном? - Протянул драгун, хмуро разглядывая непристойные рисунки, нацарапанные на столешнице ножом. Что-то в его угрюмой задумчивости настораживало Синклера и будило в нем опасения относительно благоразумия намерений этого дерзкого малого.
- Лучше всего воздержитесь от разговоров о политике и войне, - наставительно заметил капитан. - Придерживайтесь нейтрального мнения, вы торговец и блюдете свою выгоду.
- Могу я поговорить с ним о лошадях?
- Не советую, пропустив стакан-другой, вы можете забыться и наговорить лишнего.
- Проклятье, ну не о балах же в Филадельфии мне с ним беседовать?
Синклер криво улыбнулся, подумав о том, что в данном вопросе оба офицера противоборствующих армий осведомлены в равной степени великолепно.
- Я бы рекомендовал не отклоняться от сути вашего с ним дела. Он думает, что вы - торговец, готовый поставлять американцам дешевый контрабандный товар. Вы, в свою очередь, не разочаруете его в этом отношении. И присовокупите к прочему вашу сердечную просьбу достать из петли дорогого друга.
Ближе к вечеру зал таверны стал наполняться народом. Местные охотники и рыбаки, проходимцы и случайные путники занимали места поближе к очагу и стойке бара. Наконец порог злачного заведения переступил элегантный молодой офицер континентальных войск. Быстро оглядевшись, он заметил Синклера и его компаньона за дальним столиком, и направился к ним. Походка у него была невероятно грациозная, а выражение лица по-детски открытое и обезоруживающе безмятежное.
- Добрый вечер, господа, - сказал Александр Гамильтон, награждая британцев лучезарной улыбкой.
Синклер поспешил представить друг другу адъютанта Вашингтона и беспощадного королевского драгуна.
- Очень рад, мистер Кейн, - молвил Гамильтон, пожимая руку мнимому ирландцу.
Он был сама любезность, и слушал обоих собеседников с величайшим вниманием и благосклонностью. Но за тонким льдом его учтивости чувствовался явно удручающий скепсис. Синклер, который хорошо умел читать по лицам и подмечал малейшее движение век, уловил недоверие проницательного молодого офицера. Этого-то он и опасался, что провести хитроумного Гамильтона, да еще и в том, что касается торговли, им категорически не удастся. Делиться своими наблюдениями с Тарлтоном он не спешил, даже, когда представилась такая возможность. Тем более, что он уловил кое-что еще в поведении Гамильтона, что могло существенно повлиять на дальнейшее развитие событий и выручить их из затруднительного положения.
После того, как Тарлтон, наконец, перешел к сути дела и огласил свое прошение касательно майора Андре, Гамильтон не выразил ни малейшего удивления, лишь коротко задумался. Его лицо утратило прежнюю мечтательную томность и стало очень серьезным. Он строго заметил, что данный вопрос следует осмыслить без суеты и удалился, желая взвесить всё услышанное в уединении.
- Какого же черта он ходит вокруг да около? - Вспыхнул Тарлтон, едва континентал покинул их общество. - Если он не согласен на наши условия, тогда почему не закончит переговоры?
- Понять его немудрено, мой друг, он заинтересовался вами, - таинственно улыбнулся Синклер. - и, мне кажется, этот интерес носит интимный характер.
- Я не понимаю, - прошипел драгун, но в его голосе звучало скорее негодование, нежели подлинное замешательство.
- Если вы снизойдете до небольшой амурной интрижки, это выручит нас всех, - просто сказал Синклер, прихлебывая бренди.
- Как вы могли подумать? - Взорвался Тарлтон. - Я не допускаю связей подобного рода!
- Всего лишь предположил, - сухо заметил разведчик.
- Черт, что же делать? - Пробормотал драгун, с тревогой наблюдая за тем, как Гамильтон приближается к ним с бутылкой красного вина.
- Вы хотите освободить Андре? Тогда успокойтесь и подыграйте ему, или вы дорожите личной честью больше, чем жизнью друга?
- У меня есть определенное затруднение, - сдавленно произнес Тарлтон, - я не знаком с правилами игры, в которую мне предстоит играть.
Синклер снисходительно прищурился.
- Этот рыжий развратник обстряпает дело так, что вы опомниться не успеете, как он уже уложит вас на обе лопатки.
Данное заявление отнюдь не способствовало восстановлению душевного равновесия смятенного драгуна. Он побледнел и закусил губу. А Гамильтон тем временем занял свое место за столом.
- Что ж, сэр, - обратился он к Тарлтону, - для принятия решения мне необходимо поговорить с вами с глазу на глаз. Есть некоторые моменты, которые нам следует обсудить приватно. Наверху имеются свободные апартаменты, и если мистер Синклер нас извинит, то мы оставим его ненадолго.
Синклер церемонно кивнул в ответ на учтивую улыбку американца. Незаметно для последнего он похлопал по спине Тарлтона, который поднялся со стула с суровой решимостью галла, приговоренного римлянами к жестокой казни. Короткий обмен взглядами. И вот королевский разведчик уже смотрит в след удаляющимся офицерам двух враждующих армий. Он со вздохом наполнил свой бокал и твердо вознамерился не терзать себя напрасными раздумьями о том, как теперь решиться их участь. Тарлтон был красив, а Гамильтон слыл известным распутником, искушенным во всех видах любовных утех, так что предугадать подобный исход, в общем, не составляло труда. И, вопреки своему обычному философскому пессимизму, Синклер вдруг отчаянно расхохотался над неповторимой иронией прихотливой судьбы.
Как только за ними закрылась дверь убогой коморки наверху, Тарлтон воинственно вздернул голову и объявил:
- Будем считать, что вы соблазнили меня. Что же мы будем делать дальше?
Гамильтон изумленно вскинул бровь.
- Отчего же вы решили, что мне пришло в голову вас соблазнять? И где вы набрались этой фривольности в выражениях, сэр?
- По-вашему я не могу разгадать смысла тех очевидных сигналов, которые вы мне посылали? - Вспылил британец, которого слова соперника заставили почувствовать себя весьма неловко.
- О, так у вас есть опыт в подобного рода общении с мужчинами, - многозначительно усмехнулся Гамильтон, бросив на стул свой дорожный плащ.
- Конечно, - дерзко выпалил Тарлтон.
- Значит, в лоне непогрешимой британской армии это не считается зазорным? - Лукаво осведомился адъютант Вашингтона, наслаждаясь эффектом, который эти слова произвели на вражеского офицера.
- Что вы сказали? - Недоверчиво прошипел драгун.
- Откровенность за откровенность. Раз уж вы так любезно предложили мне себя, то и я решил не затягивать эту игру в загадки, - широко улыбнулся Гамильтон, становясь напротив британца. - Счастлив познакомиться с вами, полковник Тарлтон.
Некоторое время они мерили друг друга взглядами в полном молчании. Почти одного роста, одинаково изящны и стройны, оба чарующе притягательны. Американец обладал изумительно рыжими волосами и нежным персиковым румянцем. Кудри англичанина были темной медью и прекрасно оттеняли мраморную белизну лица.
- Я вас не выдам, - молвил Гамильтон, - и даже, быть может, организую вам свидание с майором Андре. Но только при одном условии - вы должны это заслужить.
- Мне унизиться перед вами, сэр? - Возмутился Тарлтон, принимая надменную позу. - Я королевский офицер, не забывайте, а ваше звание номинально, и так же сомнительно, как и государственный статус страны, за которую вы сражаетесь.
- Тем не менее, наши силы дают отпор вашей славной армии вовсе даже не номинально, - спокойно отвечал Гамильтон. - И если уж говорить о звании, то здесь мы в равных правах, ведь вы командуете провинциальным подразделением, то есть такими же простыми американцами без роду и племени, которые еще не обрели собственной государственности. Но, конечно, если для вас оскорбительно вступать в какие-либо соглашения со мной, то я не могу не уважать вашей воли, сэр, и немедленно отведу вас в штаб к командующему. Я думаю, ему будет небезынтересно пообщаться с вами. Что же касается вашего друга Андре, то и с ним вы, скорее всего, увидитесь очень скоро. Ведь вы задержаны на подконтрольной континентальным войскам территории в гражданском, а значит, разделите его приговор. Да и вот еще что: я не мог не предвидеть того, что вы окажете сопротивление при задержании, вероятнее всего серьезное. Поэтому передал маленькую записку с инструкцией своему доверенному лицу за барной стойкой. Таким образом - если вы появитесь внизу без моего сопровождения, или же я подам условный тревожный сигнал из этой комнаты, то сюда немедленно нагрянут вооруженные джентльмены, в достаточном количестве для того чтобы не слишком вежливо привести вас в повиновение.
- Я в ловушке, да?
- Ну, вы должны были предвидеть такой оборот дела, когда решились на эту авантюру, - пожал плечами Гамильтон.
- Прекрасно, чего же вы от меня хотите?
- Возвращаемся к началу нашего милого приватного разговора. Если я не ошибаюсь, вы заверили меня, что не просто готовы к тому, что я намерен вам предложить, но - искушены в этом, как бывалый спартанский воин.
Тарлтон не снизошел до ответа, продолжая сверлить противника недобрым взглядом.
- Если я верно растолковал ваши решительные высказывания, то вы, должно быть, полностью готовы к нашей интимной игре, - с прежней невозмутимостью рассуждал Гамильтон, - и она не вызовет у вас ни малейших затруднений. Если причина вашего замешательства в том, что вы взволнованы внезапным разоблачением, то я могу предложить вам выпить немного вина. Полагаю то, что я ваш противник в военных и политических вопросах, не должно вас смущать, поскольку вы выказали мне свою готовность к близости до того, как я раскрыл вам свои карты.
Он открыл бутылку красного, которую принес с собой, и наполнил простые глиняные чашки, что обнаружились на маленьком столике у окна. Британец принял чашку из рук неприятеля и без церемоний осушил ее. Колонист, смеясь, последовал его примеру.
- Вы шантажируете меня, сэр, это едва ли достойно джентльмена, - колко заметил Тарлтон.
- О чем вы говорите, Тарлтон, - закатил глаза Гамильтон, - разве не вы бравировали тем, что распознали мое кокетство? Я просто предложил вам действовать на прежних условиях, на которые, как мне показалось, вы были полностью согласны. Поменялось лишь то, что я, по-джентльменски наедине, признался вам, что знаю ваш секрет.
- Ладно, довольно с меня вашей демагогии, - не выдержал англичанин, - быстро говорите, что я должен делать.
- Разве, оставаясь наедине со своими любовниками, вы мечете из глаз молнии и палите словами, как артиллерийская батарея? Не спорю, быть может некоторым подобное и нравится, но лично я бы предпочел деликатное и нежное обхождение. У вас такие чувственные губы, такой глубокий волнующий голос. Мне бы хотелось послушать, какой чарующей музыкой будут струиться признания и ласковые эпитеты, которыми вы удостоите вашего покорного слугу.
Уязвленный, драгун схватил американца за лацканы мундира и припёр к стене.
- Напоминаю вам, что я не люблю грубостей и жду от своего любовника ласкового обхождения, - снисходительно протянул Гамильтон. - Предлагаю вам для начала погладить меня по волосам, помассировать шею, развязать платок и расстегнуть пуговицы мундира.
Под пристальным взглядом лукавых синих глаз Тарлтон нахмурился и с кислой миной принялся исполнять распоряжения мятежного офицера. Он довольно неуклюже погладил рыжие волосы своего визави, прошелся пальцами по его шее и торопливо сдернул платок. Затем принялся сосредоточенно расстегивать мундир американской континентальной армии.
- Поцелуйте меня, - капризно потребовал Гамильтон.
Тарлтон обратил на него совершенно беспомощный взгляд. Рыжий распутник подался вперед и требовательно выпятил подбородок, ожидая заветной ласки. Сделав над собой усилие, британец ткнулся губами в уголок рта Гамильтона. Когда же ловкие руки американца скользнули вдоль его тела, уделяя особенное внимание месту, "отшлифованному" седлом, драгун не смог подавить дрожь негодования. Он с отвращением оттолкнул Гамильтона и замер, ожидая свой приговор. Но вражеский офицер не осыпал его проклятьями, он смеялся... Смеялся весело и заливисто, совсем как озорной мальчишка.
- Ох, вы бы себя видели, честное слово, - сквозь смех причитал американец. - Высокомерный британец в таком щекотливом положении... Кровавый Бен, гроза мятежников... Стоило заставить вас спустить портки...
- Что теперь, пригласите сюда ваших товарищей, чтобы и они могли вдоволь повеселиться? - Сердито поинтересовался Тарлтон, когда Гамильтон наконец отсмеялся и перевел дух.
- Очень неразумно с вашей стороны притворяться раскрепощенным и опытным в вопросах подобной близости человеком, - укоризненно заметил американец. - Вы отдаете себе отчет, чем все это могло для вас закончиться? Хотя я лично серьезно сомневаюсь в том, что вам бы не понравился вкус запретного плода.
Он лукаво сощурился и облизал губы.
Тарлтон оскорбленно сверкнул глазами.
- Это было жестоко с вашей стороны, подвергать меня подобному испытанию, - угрюмо заключил он.
Гамильтон пожал плечами:
- Вы дурачили меня своим нелепым маскарадом. Должен и я был на чем-то отыграться.
Затем он снова налил в чашки вина и провозгласил тост:
- За отвагу, за огненные сердца.
- Теперь вы доставите меня в лагерь Вашингтона? - Спросил Тарлтон, поставив на стол пустую чашку. - Можете не утруждать свой эскорт, даю слово джентльмена, что последую за вами добровольно.
- Я обязан это сделать, - задумчиво изрек Гамильтон, смакуя вино. - Но что-то, должно быть та же необъяснимая сила, которая заставила меня воспылать восхищением к Андре, вынуждает теперь поступить наперекор воинскому долгу.
Некоторое время в комнате царило молчание, из-за хлипкой двери доносились пьяные крики и нестройное пение, звон посуды и тяжелые шаги. За окном густые сумерки превращались в иссиня-черную мглу ночи.
- Я обещаю вам встречу с Андре, - сказал Гамильтон. - Завтра его повезут к месту казни через ореховую рощу. Я позабочусь о том, чтобы эскорт сделал остановку у Медвежьего озера, будьте там за полчаса до полудня, и вы сможете проститься со своим другом. Вы отважный человек и заслужили это право.
Тарлтон склонил голову набок и негромко спросил:
- Как вы узнали меня, полковник Гамильтон?
Молодой офицер спокойно встретил пронизывающий взгляд хищника.
- Вот, - с легкой улыбкой он достал из кармана жилета желтый прямоугольник бумаги, аккуратно развернул его и протянул Тарлтону. - Этот портрет Андре нарисовал вчера. Я вошел, когда он заканчивал работать над ним. И конечно мне стало любопытно кто этот загадочный красавец с пленительным взором. Ваш друг очень талантлив, поэтому мне не составило труда узнать вас при встрече.
В свете единственной оплывшей свечи британский полковник рассматривал искусно выполненный собственный портрет.
- Не понимаю, почему рисунок оказался у вас, - глухо обронил он, цепко вглядываясь в изящные линии портрета.
- О, это подарок, - тепло откликнулся Гамильтон. - Майор заметил, как я очарован, и презентовал рисунок мне. Впрочем, я чувствую, что обязан спросить вашего позволения оставить его при себе.
- Разумеется, он ваш, ведь на то была воля Джона...
Тарлтон вернул рисунок Гамильтону. Американец задержал его руку в своей, и, глядя в упрямые серые глаза, произнес:
- Вы должны знать, что я не смирился и никогда не смирюсь с вынесенным ему приговором.
***
Близился хмурый осенний полдень. Громоздкий экипаж, сопровождаемый военным конвоем, въехала в рощу, когда его нагнал и остановил всадник на рыжем коне.
- Майор Андре, вас ожидают. Некий джентльмен проделал нелегкий путь, чтобы вас увидеть, - сказал полковник Гамильтон отрешенному пленнику, открывая дверцу экипажа и жестом приглашая его выбраться наружу.
Майор Тэлмедж, возглавляющий эскорт, гневно возмущался своеволием старшего офицера. Но Гамильтон в случае надобности умел быстро осадить зарвавшегося солдата. Нескольких отрывисто брошенных слов и пронизывающего взгляда оказалось достаточно, чтобы заставить Тэлмеджа пристыжено замолчать.
Джон Андре нерешительно двинулся по дороге. То, что с ним происходило, больше напоминало удивительный сон, не имеющий ничего общего с жестокой реальностью. В сопровождении Гамильтона он прошел еще несколько десятков ярдов и остановился на берегу небольшого тенистого озера. Александр Гамильтон похлопал пленного по плечу и сказал:
- Ступайте, майор. Я буду ожидать вас здесь, и рассчитывать на ваше благородство. Помните: я обязан доставить вас к эшафоту.
- Не сомневайтесь во мне, полковник, - заверил Андре и направился к озеру, где среди зарослей ивняка виднелась фигура в плаще с опущенным капюшоном.
Андре подошел ближе, и тогда тот, кто его ожидал, откинул капюшон и устремился ему навстречу. У приговоренного задрожали губы, а глаза, подернулись влагой.
- Бен... Не может быть! Видно перед смертью у меня разыгралась бредовая горячка.
Тарлтон отвел взгляд, скрывая смятение, и прошептал:
- Прости меня, Джон. Я не смог вызволить тебя. Эта короткая встреча - всё, чего я добился.
- Я смирился с тем, что меня ждет, и тебе запрещаю падать духом, - с мягким укором отозвался Андре. - Как ты бледен, неужели стерег меня здесь всю ночь? Мой отчаянный авантюрист, я так рад тебя видеть.
С этими словами изящный джентльмен в красном мундире королевской армии крепко обнял проходимца в широком потрепанном плаще. Наблюдавший за ними Гамильтон улыбнулся сквозь слёзы и достал из кармана кружевной платок. Обуздав эмоции, он повернулся к Тэлмеджу, который понуро переминался на месте в трех шагах позади.
- Вы и думать не смели о том, что против нас сражаются люди не менее, если не более, достойные, чем мы. Не так ли, майор Тэлмедж?
Молодой офицер угрюмо промолчал, весь его вид выражал неудовольствие.
- Хвала Господу, что в нашей армии преобладают солдаты подобные вам, и очень мало таких, как я, - с горькой улыбкой заключил Гамильтон. Он еще несколько минут простоял в задумчивости, затем тяжело вздохнул и пошел за пленным.
- Мне жаль вас прерывать, господа, но время не ждет. Пора, майор Андре. Мне нелегко быть вашим конвоиром, ведь больше всего на свете я мечтаю освободить вас и вверить заботам предприимчивого и бесстрашного друга.
- Я с тобой, - Тарлтон крепко сжал руку Андре.
- Нет, - твердо возразил пленный офицер, - этот путь я пройду один. Прошу, запомни меня таким, как сейчас. Пусть мой образ останется светлым, не искаженным постыдной агонией. Позволь мне одержать маленькую победу над смертью.
Андре улыбнулся почти безмятежно, пожимая руку товарищу. Он был спокоен и казался даже умиротворенным, когда удалялся в сопровождении Гамильтона и Тэлмеджа. Обернулся лишь раз, и его прощальный взгляд излучал грустную нежность.
***
Черный день 2-го октября 1780 года близился к концу. Осенние сумерки опустили тяжелый занавес на застывшую равнину. Лагерь Вашингтона зажигал костры. Ночь обещала быть холодной, порывистый ветер яростно трепал звездное полотнище флага. С севера, неумолимо, как возмездие, надвигалась грозная эскадра свинцовых туч.
Александр Гамильтон стоял, прислонившись к стволу сухого дерева, и наблюдал за тем, как догорают последние угли в жертвенном костре уходящего дня. Мысленно он все еще был перед эшафотом, на котором корчился в предсмертных муках майор британской армии. Рука безотчетно сжимала рукоять сабли, в виски набатом стучала кровь.
- Полковник Гамильтон, - резкий голос Джона Лоуренса заставил Алексанра вздрогнуть, однако он и не подумал повернуться в сторону того, кто его окликнул.
- Александр, - позвал Лоуренс уже более мягко. - Генерал требует вас к себе. Он желает, чтобы вы сегодня сопровождали его во время обхода.
Гамильтон промолчал, не удостоив Лоуренса и взглядом.
- Надеюсь, вы не собираетесь уклоняться от своих обязанностей, мой воинственный оппонент, - холодно усмехнулся Лоуренс, наклоняясь к самому уху Гамильтона. - Мы все выполняли свой долг, и вы не хуже других. Утешьтесь, сэр, в конце концов, ваш подзащитный держался достойно. Не каждый бы нашел в себе мужество встретить позорную смерть с таким высокомерным презрением.
- Не утруждайтесь напускной вежливостью, сэр, я вполне владею собой. Торжествуйте же, если мысль о погубленной жизни, тешит ваше самолюбие. Увы, смаковать чужую смерть, вам пришлось недолго, а скверный ром, боюсь, не украсит ваш триумф. Постарайтесь сохранить достоинство и воздержаться от чрезмерных возлияний, мистер Лоуренс.
Гамильтон произнес эти слова с язвительным пренебрежением, и ушел, так и не бросив в сторону Лоуренса ни единого взгляда.
Несколько минут спустя Александр уже был в седле и ехал степенным шагом по правую руку от генерала Вашингтона, который неспешно и величаво объезжал свои владения. В суровом молчании главнокомандующего, который лишь важно кивал в ответ на приветствия офицеров, чувствовалась глухая угроза. Но пока они не выехали за пределы лагеря, генерал даже не взглянул на своего адъютанта. Он обратил к нему, застывшее угрюмой маской, лицо, лишь когда палатки и огни костров остались позади, и лошади остановились пощипать траву. Примерно с минуту Вашингтон буравил Гамильтона взглядом, а затем требовательно спросил:
- Что это за человек, встречу с которым вы устроили майору Андре?
Александр криво усмехнулся: верный Тэлмедж, разумеется, обо всем донес своему обожаемому командиру.
- Офицер британской армии, - холодно ответил адъютант, чье отрешенное лицо казалось бескровным.
Вашингтона хмыкнул, скользнув взглядом по бледным губам молодого человека.
- Вы возмутительно несерьезны, Александр, и ваши дерзкие шутки однажды выйдут вам боком, - медленно процедил он. - Я скорее поверю в раскаяние Бенедикта Арнольда, чем тому, что вы продались британцам. Человек с вашим происхождением может рассчитывать на достойное будущее только в свободной стране.
Генерал оскалил плохие фальшивые зубы в подобии улыбки. Его взгляд потеплел и стал снисходительным. Однако юноша, которого он облагодетельствовал своим покровительством, не улыбнулся в ответ. Он застыл в седле, неподвижен и прям, и только ночной ветер трепал выбившиеся из прически вьющиеся пряди.
***
Поздним вечером промокший от дождя капитан Синклер уныло брел прочь от причала. Он завернул в портовый кабак "Дионис", где некогда был завсегдатаем. Теперь он не часто навещал Нью-Йорк, добросовестно работая во вражеском тылу и на нейтральной территории. И всё же его узнали в этом уютном заведении, с бронзовыми лампами и портретом Уолтера Ралли у входа.
- Синклер, что-то тебя давно не было видно. Катрин Де Йонг справлялась о тебе. Моя сестра работает в ее шляпном салоне.
Тучный краснолицый фламандец помахал ему здоровенной пивной кружкой.
- Он предпочитает компанию юного ирландца с ямочкой на щечке.
Это примечание сделал крепыш Хэнк, тот самый ценитель лошадей, сомнительной репутации.
Синклер игнорировал и приветствие первого знакомого, и сальное хихиканье второго. Он примостился за столиком в углу и заказал бутылку рома. Однако вскоре к нему подсел развязный молодой моряк, который всегда был готов рассказать все новости побережья за пинту эля.
- Сегодня повесили британского шпиона, слыхал? - Бодро подмигнул пройдоха. - Говорят, не простая пешка - из свиты самого Клинтона.
Синклер ни удостоил его ответом, он сидел, хмуро разглядывая стакан с выпивкой.
- Паж сэра Генри сплясал на виселице. Слащавый трус, как и все британцы, - моряк с воодушевлением принялся показывать, как у висельника вылазят из орбит глаза и с хрипом вываливается изо рта язык.
И тут сдержанный, предсказуемый, чопорный Синклер медленно выпрямился и от души впечатал кулак в челюсть насмешника. Сила этого удара была такова, что моряк опрокинулся вместе со стулом, на котором сидел. В зале наступила тишина. И еще до того, как всеобщее оцепенение сменилось восторгом, Синклер покинул кабак. Он вышел в ненастную ночь, прихлебывая из бутылки ром. А где-то в океане, в тесной каюте, другой английский офицер забылся тяжелым сном, лишь основательно приложившись к тому же крепкому напитку.
***
Зеленые Драгуны, после двух горьких поражений под командованием Джорджа Хангера, с воодушевлением встретили известие о выздоровлении своего полковника. И, вновь возглавивший их, Тарлтон, с неистовым рвением возобновил борьбу против партизан Юга.
В ноябре Легион схватился с отрядами Самтера на реке Брод. Ополченцы под предводительством лихого командира, прозванного Бойцовым Петухом, оказали яростное сопротивление, но были сокрушены. И Королевский Легион, добыв нелегкую победу, разбил временный бивуак в живописном месте, недалеко от города Шарлотта. На этой стоянке, отдыхая от ратных трудов за составлением рапорта генералу Корнуоллису, полковник Тарлтон получил письмо из Нью-Йорка. Немало изумленный, он развернул это послание и прочел следующее:
Дорогой сэр!
Я пишу эти строки, дабы выразить вам свою благодарность и глубочайшее почтение. Надеюсь, что прочитав письмо, вы убедитесь в том, сколь изменился мой нрав, а с ним и сам образ жизни. Торжественно сообщаю вам, что прежний заскорузлый зануда Джайлс Синклер скоропостижно скончался. Тот, кто имеет счастье ныне вам писать, не боится стоять за свои убеждения, быть отчаянным и дерзким. Этот джентльмен не так давно сражался на дуэли, да-да, на самой настоящей, представьте себе. И должен выразить вам горячую признательность за весьма полезные советы и напутствия, а также за мои унизительные поражения, которые послужили импульсом к совершенствованию. Без вашего участия, дорогой друг, моего чудесного обновления бы не произошло. Желаю вам всяческих успехов, стяжайте славу во имя родной Англии, и берегитесь вражеских пуль. Если судьба и воинский долг приведут вас в Нью-Йорк этой зимой, окажите мне честь быть почетным гостем на моей свадьбе.
Навсегда остаюсь ваш искренний доброжелатель Джайлс Гордон Синклер.
Вошедший в палатку командира майор Хангер застал своего друга в таком прекрасном расположении духа, что ему стало совсем неловко докладывать об утопленных мятежниками обозах с боеприпасами.
Панорамы Гудзона