Лондонский порт был переполнен народом. В это туманное утро от причала на Темзе отправлялись суда, чей путь лежал в Североамериканские колонии, дерзнувшие проявить непокорность монаршей воле Георга III. В беспокойной толпе на пирсе прощались двое молодых джентльменов. Тот, что отбывал за океан, был выше ростом, в щегольском красном мундире.
- Тебя ведь тоже манила военная карьера, так что же? - Бодро подмигнул он своему изящному, модно одетому товарищу. - Сейчас, или никогда. Другого такого шанса может не представиться. Мы подавим восстание в Бостоне, а тебе даже пороха понюхать не придется. Мы, ирландцы, снова оставим вас, англичан, далеко позади. Так что же, мой нерешительный друг? Что поёт тебе твоя кельтская кровь?
- Что мне следует вернуться в чертов Темпл, и сдержать слово, данное отцу, - горестно вздохнул молодой британец, чей гортанный акцент выдавал в нем провинциала.
- Ну, в конце концов, из нас двоих ты всегда учился лучше, - добродушно усмехнулся облеченный в мундир счастливец. - И скоро тебе будет чем гордится, Тарлтон, ведь у тебя имел честь списывать сам Роудон-Гастингс, генерал армии его величества.
Шутливая бравада ирландца заставила обоих рассмеяться.
- Поторопитесь, ваше превосходительство, корабль вот-вот отправится, - церемонно объявил Тарлтон, протягивая руку Роудону.
Тот ответил твердым прощальным рукопожатием, затем резко развернулся на каблуках и, шагая широко и важно, устремился к трапу. Его ярко-красный мундир мелькал в толпе, не давая потерять бравого ирландца из вида.
- Френсис! - Этот взволнованный возглас настиг Роудона у самого трапа. Едва он обернулся, как на него чуть ли не налетел ретивый закадычный приятель.
- Erin Go Bragh, - торопливо выдохнул англичанин, стараясь аккуратно закрепить в петлице мундира нежный листик клевера. - Каждый ирландец должен иметь при себе оберег - трилистник, когда отправляется на войну. Теперь я за тебя спокоен.
Растроганный таким выразительным жестом дружеского участия, Роудон, безо всяких церемоний, крепко обнял Тарлтона, не обращая внимания на протесты последнего и отчаянные попытки уберечь клевер невредимым. По трапу поспешно поднимались люди, корабль готовился к отплытию. Пахло рыбой, смолой, мокрым деревом и речной водой. Шальной весенний ветер сорвал с Тарлтона треуголку и растрепал безупречно уложенные букли белоснежного парика Френсиса Роудона. То был седьмой день мая 1774 года...