Путь воина часть 2

[Irbis_light]

Какже давно я не писала слэш, даже забыла как выставлять рейтинг... Но лучше поздно, чем никогда.

Название: Путь воина часть II
Автор: Irbis_light
Фандом: ВК
Пэйринг: Арагорн/Боромир
Рейтинг: PG


"Усталость, ненависть и боль,
Безумья темный страх...
Ты держишь целый ад земной
Как небо, на плечах!
Любой из вас безумен -
В любви и на войне,
Но жизнь - не звук, чтоб обрывать...", -
Она сказала мне
Ария «Там высоко» (слова - М.Пушкина).

Рассвет забрезжил над Горным Рогом. И хлынул дождь, смывая черную кровь орков с каменных плит форта. Дождь омывал усталые лица защитников Хельмовой Пади, тех, кто выстоял.
Боромир стоял неподвижно, опустив меч, и глядел на Восток, где клубилась тьма, скрывая небо и землю. Среди мрака пульсировали алые, зловещие вспышки. На предгорных холмах заиграли рога, но Боромир едва слышал их сквозь шум в ушах. Какая-то лихая сила выбила землю из-под ног воина, он пошатнулся и упал.
Гондорец пришел в себя спустя сутки, после беспамятства и горячечного бреда. Он очнулся внезапно среди ночи, перепугав хоббитов безумным криком. Мерри тут же бросился за Арагорном. А Пиппин осторожно склонился над Боромиром, бормоча что-то успокаивающее.
- Арагорн! Нет, Арагорн! Ты не должен прикасаться к палантиру, - восклицал гондорец, глядя перед собой бессмысленным взором.
- Я здесь. - Элессар запрыгнул в обозную повозку и бросился к Боромиру.
Сын Гондора, тяжело дыша, обернулся к Страннику, посмотрел ему в глаза.
- Арагорн, не гляди в палантир, не открывай свою душу Врагу. Подарки эльфов не приносят людям добра.
- Откуда ты знаешь о палантире? - Жестко молвил Арагорн, кладя руку на лоб Боромира.
- Мы не говорили ему. - Пиппин недоуменно пожал плечами.
- Ты держишь его сейчас у себя под плащом, - глухо проговорил Боромир, приподнимаясь со своего ложа.
- Я имею на него законное право, - твердо произнес Арагорн. - И я владею силой королей Гондора.
- Но ты не знаешь чем придется платить за возможность видеть все.
- Я использую кристалл только в случае необходимости, - ответил Элессар. - И у меня хватит воли совладать с ним.
- Если он сам не заставит тебя заглянуть в него раньше, - отстраненно проговорил Боромир. - Я видел во сне, как ты пленился этим шаром, и какой страшный удар получил.
- Видел во сне, хм... Говорят, наместники, всегда ощущали опасность, которая грозила королям Гондора, - задумчиво произнес Арагорн, прикладывая к губам гондорца флягу с водой. - Ладно, успокойся, я не поддамся искушению. А сейчас укладывайся спать, ты переполошил всех в лагере.
Хоббиты стояли опасливо переглядываясь. А следопыт помог гондорцу устроиться поудобнее на соломенном топчане и укрыл плащом.
- Велел же тебе не вступать в битву, не лезть в самое жерло схватки, - вздохнул он. - После таких тяжелых ран это напряжение было недопустимо. Да кто удержит такого?! Боромир Гондорский, тебя хоть мифриллом к горам прикуй, ты горы свернешь, но не смиришься.
- Да уж, Странник его буквально с того света вытащил, а он снова мечем махать, - сказал Мерри, глядя как Арагорн соскочил с повозки и скрылся во мраке.
- Боромира никому не удержать, - гордо заявил Пин.
- Арагорна он слушать обязан.
- Это почему это?
- Потому что Арагорн главнее и старше. Он король Гондора.
- Еще не король! А вот Боромир главный командир Гондора и он самый отважный в мире воин, и его никому не победить, вот.
- Арагорн сильнее, и орков он убил больше, и у него есть Андрил...
- А у Боромира Рог Гондора.
- А Арагорн стреляет из лука и умеет исцелять.
- А Боромира не остановит и армия орков, ему нет равных в битве.
- А Арагорн...СИЛЬНЕЕ!
- А вот и нет!
- А вот и да!
- А ну марш спать! - Спор оборвал громовой голос Боромира.
Хоббиты потопали к постелям и тихо зашуршали одеялами. В воцарившейся вслед за этим тишине веско прозвучал победный шепоток Пина:
- Ха, Боромир сильнее.
***
Звенел теплый весенний день. Торонгил спустился с террасы Цитадели в сад. Там на аллее меж цветущими яблонями он заметил двух мальчиков. Это не были дети дворцовой прислуги. О нет, сын прачки и белошвейки, даже в Минас-Тирите, не будет щеголять в шелковой рубахе и шагреневых сапожках, не говоря уже о жилете с Белым Древом и семью звездами. Ребятишки были явно дворянские, и Торонгилу стало любопытно понаблюдать за ними. Он прошел гребни островерхих кипарисов, оставил позади каменные и бронзовые фигуры и тихо приблизился к беседке, в которую ступили дети.
Тот мальчик, что был постарше, нес с собой толстую старинную книгу. Он сразу уселся на лавочку и стал сосредоточенно перелистывать свой фолиант в поисках нужного раздела. Другой малыш весь красный от напряжения упрямо тащил с собой щенка. Маленький лорд едва обхватывал песика пухлыми ручонками, не в силах оторвать его от земли. Упитанный же, как и его владелец, щенок не возражал против такого способа передвижения, он флегматично болтался в руках ребенка и подметал пол лохматыми лапами и хвостом.
- Боромир, смотри, я научил Берена команде рядом.
Старший поднял глаза от книги и усмехнулся.
- Да уж, вижу...
- Смотри-и-и, - капризно протянул младший, видя, что Боромир вновь погрузился в чтение и не обращает на него никакого внимания.
- Что ты ко мне прицепился, Фарамир, отстань.
- Папа сказал, чтобы ты за мной приглядывал, - многозначительно заявил малыш.
- Мне некогда, - отрезал Боромир.
На некоторое время воцарилось молчание. Боромир читал, беззвучно шевеля губами и изображая крайнее усердие. А Фарамир, тяжело вздыхая, подтащил щенка поближе к лавочке, на которой сидел старший брат. Постояв с минуту рядом с Боромиром, безуспешно стараясь заглянуть в его книгу, он наконец не выдержал и разразился потоком вопросов:
- А что ты делаешь? Уроки, да? А что будет, если ты их не выучишь? Тебя в угол поставят? А зачем вообще делают уроки?
Боромир принялся вслух читать написанное в учебнике, надеясь заставить брата замолчать.
- И Гондор потерял земли к югу от Белфаласа, что звались Умбаром, где некогда высадился Ар-Фаразон Золотой и разбил силы Врага.
- А кто такой Ар-Фаразон и почему он золотой? - Тут же оживился Фарамир.
- Ар-Фаразон - последний король Нуменора, - ответил Боромир, - носил он звание Золотой. Вот смотри, это он во главе своего великого флота... Он уплыл в Заокраинный Край и не возвратился.
Фарамир плюхнулся на лавочку, не выпуская из объятий Берена, и с любопытством заглянул в книгу.
- Это Элендил со своими сыновьями Исилдуром и Анарионом, - говорил Боромир, показывая брату картинки. - Вот это король Турамбар бьется с истерлингами, смотри какое у него копье.
- А вот это? - Фарамир потянулся рукой к картинке, и щенок соскользнул на пол, обретя, наконец, свободу.
- Это король Ромендакил ll, он приказал построить Аргонат, это огромные статуи королей, высеченные в скале.
- А вот это кто с такой длиннющей бородищей?
- Это Эарнур - последний король Гондора, ему бросил вызов сам Король-чародей и...
- А почему он был последний? - Нетерпеливо перебил Фарамир.
- Потому что у него не было детей и, после его исчезновения в Минас Моргуле, Гондором стал править наместник Мардил Добрый.
- А потом папа Денетор?
- Нет, это было очень давно, Фарамир, после правления Мардила и до этих дней сменилось 24 наместника из нашего рода.
- Ого, - задумчиво протянул младший брат.
Старший тоже глубоко задумался. Торонгил, который подобрался уже очень близко к сыновьям наместника, и скрывался за одним из столбов беседки, видел, как изменилось лицо Боромира, как он нахмурился и помрачнел.
- И почему после стольких веков мы, правители Гондора, все еще не имеем права называться королями? Сколько еще надо ждать?
- До тех пор, пока не явится истинный наследник престола, - произнес Торонгил, выходя из своего укрытия.
Фарамир ойкнул и бросился ловить Берена, который устремился к незваному гостю. Но Боромир и не дрогнул перед неожиданным появлением воина. Он недоверчиво посмотрел на него и ответил:
- Этого не будет. Короля ждали многие годы, и пришла пора что-то менять...
Торонгил покачал головой.
- Негоже говорить так тому, кто должен свято хранить память о королях и ждать их возвращения. Ни один наместник не посмел занять престол. Все они с честью выполняли свой долг и отдавали дань традиции предков.
- Да кто ты такой, чтобы делать мне замечания? - Высокомерно произнес сын Денетора.
- Я всего лишь солдат, - насмешливо проговорил Торонгил, улыбкой отвечая на дерзость. - Но скажи мне, Боромир, не ты ли собрался надеть корону Гондора?
Боромир смерил его ледяным взглядом.
- Торонгил. Отец боится тебя. Но я - не боюсь!
Последние слова были произнесены уверенно и с таким жаром, что вовсе не походили на обычную мальчишескую браваду.
Арагорн покинул Минас-Тирит, ибо не был еще готов заявить о своих правах на престол. Но непростой взгляд потомка Мардила надолго врезался в память дунадана. И вот спустя много лет тот же глубокий пристальный взгляд обжег его уже в Ривенделле.
- Ты сам нашел меня, Боромир. И что же теперь - примешь или отвергнешь? - Вопрошал ночную тьму Арагорн, стоя в дозоре со своей неизменной трубкой, воспоминаниями о былом и надеждами на будущее.
***

@темы: слэш, фанфик, Властелин Колец, Арагорн/Боромир

Comments

[Irbis_light]

Был закатный час, и косые лучи заходящего солнца пробивались в повозку, проникая через рваный латаный навес. Боромир сквозь сон слышал голоса снаружи, ржание коней и шум воды. Затем кто-то откинул полог его повозки, и чье-то любопытное веснушчатое личико заглянуло внутрь. Светловолосая девичья головка показалась в проеме и тут же исчезла, стоило гондорцу пошевелиться в своей постели.
- Краса Ристании, мой путь далек и труден, а у меня на руках раненый воин, - слышался голос Арагорна. - Я прошу тебя приютить его и заботиться о нем. И я думаю, что не ошибусь, если скажу, что Ристания многим обязана этому славному воину, ибо он не раз защищал ее границы. Так что ныне воздать почести ему, как высокому гостю, не зазорно будет и княжне.
- Кто же этот великий воин? - Прозвенел женский голосок.
- Боромир, сын Денетора, Капитан Гондора.
- О, брат много рассказывал о нем. Как-то он даже приезжал к нам в Эдорас, но меня не пустили посмотреть на него.
- Что ж, сейчас я приведу его к ужину, и ты сможешь вдоволь насмотреться.
- Я пойду накрывать столы для благородных гостей, - в удаляющемся голосе Красы Ристании слышалось смущение.
- Я здесь не останусь, - заявил Боромир, как только Арагорн возник на пороге его обиталища.
- Проснулся, наконец, - с улыбкой молвил Странник, игнорируя грубый тон гондорца. - Как самочувствие?
- Я достаточно здоров для того чтобы ехать верхом. И я поеду в Гондор, - выпалил Боромир.
Арагорн покачал головой:
- А известно ли тебе, что ты трое суток провел в горячке, приходя в себя лишь на некоторое время, или ты думаешь, что ты просто безмятежно спал все это время?
- Ты не посмеешь бросить меня в этой роханской деревне, когда мой народ в беде. Пока я жив, я должен сражаться.
- Прибереги пламенные речи, будем надеяться, они тебе еще пригодятся. Я обещаю прислать за тобой, как только достигну Гондора.
- Ты говоришь так, будто волен там распоряжаться как король. А между тем без меня тебя не станет слушать и последний бродяга.
Арагорн снисходительно улыбнулся и развел руками.
- Этого я, пожалуй, не учел. И, разумеется, сожалею о том, что мне приходится лишиться такого козыря, как покровительство Боромира Гондорского. Но обстоятельства сложились так, что я вынужден пожертвовать личной выгодой ради общего блага. Мне будет спокойнее, если в заботливых руках Эовин ты проведешь несколько дней и поправишь свое здоровье перед ожесточенными боями.
После этих слов Боромир несколько смягчился и умерил свой пыл.
- Ну что ж посмотрим, как вы без меня справитесь, - важно молвил он.
Затем Арагорн привычным жестом коснулся лба гондорца и дал ему целебной настойки, помог поправить одежду и велел идти умываться. И ничего больше, ни единого лишнего слова или взгляда. Боромиру это казалось странным после того сближения у Причального Луга, когда, будучи тяжело ранен, он был в полной власти следопыта. Боромира тяготила эта внезапная отстраненность. Ему начинало казаться, будто Арагорн просто использовал его, или даже надругался над ним, чтобы сломить его дух.
Весь вечер, проведенный за столом в Дунхарране, Боромир настороженно присматривался к Арагорну. Он следил за тем, как дунадан беседует со своими сородичами-следопытами, как улыбается Эовин и благодарит ее. Теперь, когда к гондорцу вернулась ясность сознания, ему все в поведении Странника казалось подозрительным. И когда после ужина Арагорн сказал, что проводит Боромира в его покои, ответом ему был угрюмый взгляд и холодное молчание.
- Знаешь, Элрохир говорит, что в тебе присутствует эльфийская кровь. Эльфы были в роду у твоей матери - Финдуилас из Дол-Амрота, - говорил дунадан, ступая по длинному коридору старой крепости.
- Даже если так, то это отнюдь не предмет для гордости, - надменно бросил Боромир.
- Как ни странно, твоя неприязнь к эльфам не взаимна. Они питают к тебе искреннее восхищение и глубокий интерес. Говорят, что ты похож на былых героев-нуменорцев, чей облик сохранился лишь на фресках да кубках.
- О, меня просто распирает радость, - гондорец насмешливо закатил глаза.
- Что ж, у меня не вышло поднять тебе настроение, остается пожелать доброй ночи, - сказал Арагорн, отпирая бронзовым ключом дверь в покои Боромира. - Завтра я уеду еще до рассвета и не успею с тобой проститься. Я глядел в палантир и избрал себе опасный путь. Но несмотря ни на что я надеюсь, что мы с тобой вновь встретимся на благословенной земле. И тогда ты будешь вынужден признать меня королем Гондора, или же отвергнуть мои притязания. Я буду ждать тебя, Боромир, каким бы не было твое решение.
Два воина долго и пристально смотрели в глаза друг друга. Арагорн качнулся вперед, как будто собирался обнять гондорца, но удержался. Его поразил все тот же пугающий своей проницательностью взгляд.
- Ты сторонишься меня, Арагорн, хотя и осмелился приступить все границы меж нами, когда я был слаб. Ты боишься пустить меня на земли Гондора, но знаешь, что столкновение неизбежно. Ты обесчестил меня, а теперь опасаешься просто бросить мне вызов? Когда ты подмял под себя мое тело, то не считал меня достойным противником, - жестко усмехнулся Боромир.
- Я всегда считал тебя достойным себя. И именно поэтому взял то, что мне не принадлежит, по обычаю вольных следопытов Севера, не признающих запретов. Но, глядя на тебя, узнавая тебя, я все глубже убеждаюсь, что ты паришь выше, чем может проследить мой взор. На своем веку я много повидал и людей, и эльфов, и никто из них не мог бы сравниться с тобой. Я устранился, дабы никак не влиять на твой выбор и оставил право вызова за тобой.
Арагорн скользнул мимо Боромира, исчезая в полумраке замка. Лишь на мгновение его губы коснулись волос гондорца.
Оставив сына Денетора, Странник вышел во двор. Прохладный весенний ветер остудил голову, разгоряченную хмелем и напряженным разговором. Кровь все еще бешено стучала в висках и противоречивые чувства теснились в груди. Желаемое благо нынче было ближе, чем Минас-Тирит, но неприступней чем Черные Врата. Как странно, что пришлось выбирать между долгом и зовом сердца. Сегодня он держит дистанцию, завтра - даже не простится с ним, а послезавтра не узнает чью сторону примет непредсказуемый и опасный союзник. И все же скрестить с ним мечи под стенами Белого Града будет отрадой, ибо это значит снова увидеть его живым. О если бы только пройти Тропу Умерших. Об этой стезе Арагорн не сказал Боромиру. И одной из причин, по которой он оставил его в Дунхарране, был этот страшный путь, избранный им. Арагорн рисковал собой и даже жизнями дорогих ему друзей и соратников, но не Боромиром. Слишком высоко он ценил жизнь человека, который мог стать на его пути к трону...
Тревога взяла сердце дунадана в тиски. Он всматривался в ночную темноту, вслушивался в ее таинственные звуки: мягкие шорохи, монотонное бормотание ручья, вой ветра на горных кручах. Внезапно шаги за спиной заставили Арагорна обернуться. Он увидел Эовин.
- Зачем ты приехал сюда? Из Дунхаррана нет дорог ни на юг, ни на восток, - сказала она.
- Есть одна... Завтра я поеду Тропою Умерших.
- Я не могу поверить, что ты, Арагорн, ищешь бесславной смерти. Опомнись, мертвые не пропускают живых. Не буди лиха, возвращайся в Эдорас...
- Нет, - решительно перебил ристанийку Арагорн. - Я не безумец, Эовин, мой путь предопределен. Только я могу призвать духи отступников к повиновению. И я не стану уклоняться от своего долга.
- Тогда возьми и меня с собой, - глаза Эовин восторженно сверкали. - Я не из тех домашних клуш, которые не держали в руках ничего тяжелей веретена. Я владею мечем, и прекрасно держусь в седле.
- Это исключено, - неумолимо произнес Арагорн.
- Но почему? Ты не боишься погубить свою душу, а женщина в доспехе тебя пугает? Отчего ты думаешь, что тебе помешает простая ристанийская девка?!
- Я не вправе распоряжаться твоей судьбой. У тебя есть дядя и брат, и они велели тебе оставаться в Дунхарране. Кроме того, ты так же дала слово и мне, княжна. Ты обещала мне позаботиться о Боромире, которого я оставляю в твоей обители.
Эовин надолго замолчала, а затем бросила отчаянно и зло:
- Что же ты делаешь, Арагорн, ты запираешь двух вольных орлов в клетке, которая тесна и для одного!
***

[Irbis_light]

Эовин проводила взглядом отряд Арагорна, покуда он не скрылся в тени Димморборга. Затем отправилась на конюшню, где среди старых, не пригодных для боев и странствий, лошадей стояла ее крепкая молодая кобыла. Оседлав свою среброгривую Свейн, девушка выехала в степь. Резвая лошадь несла ее легко и стремительно, обгоняя ветер. В лучах восходящего солнца, разгоряченная и веселая, Эовин вернулась домой. Умывшись водой из родника, она отправилась в крепость.
Под сводами Дунхаррана в галереях и залах царила унылая тишина. Эовин бесшумно прошла мимо пустующего зала торжеств. Тоскливо стояли столы перед погасшим камином, собирали пыль старые медвежьи шкуры на полу и оленьи рога на стене. Она вздохнула и направилась дальше по коридору. Около двери в покои своего гондорского гостя Эовин ненадолго задержалась, прислушиваясь. Тишина. Она прошла мимо, но затем вернулась. Постояла в нерешительности, потянулась к дверной ручке, отдернула руку. Затем резко тряхнула головой и отварила дверь.
Осторожно, на цыпочках, ристанийка вошла в покои. Здесь было так же спокойно, как и во всей крепости. Боромир не бросился на Эовин, не выскочил внезапно из-за открытой двери, потревоженный вторжением и готовый к бою. Гроза Мордора и бич Харада мирно посапывал на широком удобном ложе. И покой спящего оберегала пара каменных львов в изголовье кровати. Из мебели в комнате почти ничего не было, только кровать, пара грубых деревянных стульев и маленький столик. Зато было окно, пожалуй, самое большое во всем этом старом форте, с его крохотными оконцами-бойницами. Оно смотрело прямо на гору Димморборг, и Эовин невольно вздрогнула, вспомнив об Арагорне, ступившем на тропу-без-возврата... Жив ли он еще? Позабыв свое любопытство, охваченная печалью, Эовин подошла к окну. Бездумно проводя пальцами по стеклу, она смотрела в даль. А затем и вовсе застыла в оцепенении, поддавшись тревоге и унынию.
- Королевна, я не настолько немощен, чтобы ты дежурила у моей кровати. Если же ты хотела ускорить мое пробуждение, нужно было просто распустить волосы и солнце взошло бы над Роханом.
Эовин покраснела, но чтобы не выдавать своего смущения осталась неподвижна и бесстрастна.
- Я пришла проверить все ли в порядке, - робко прозвенел голосок девушки, вопреки ее отчаянным попыткам произнести речь холодно и гордо.
Боромир не ответил. Но она явственно почувствовала на себе его тяжелый взгляд. Нужно было уходить, но Эовин не решалась двинуться с места, и боялась обернуться, словно на нее была нацелена сотня готовых к выстрелу арбалетов.
- Ну что ты там высматриваешь? - Не выдержал Боромир. - Села бы, что ли, прясть или чем вы там занимаетесь... У меня, кстати, рубаха порвалась, могла бы и зашить.
Эовин взорвалась как пороховая бочка в умбарском трюме.
- Я не служанка! - Выпалила она. - И не потерплю угнетения ни от одного мужчины. Если ты думаешь, что все женщины рождены для того, чтобы стряпать, стирать, шить и прясть, то я докажу тебе, что это не так! Я не хуже мужчины умею орудовать мечем...
- Докажи, - спокойно согласился Боромир, прерывая яростные выкрики девы-воительницы, которые грозили затянуться еще на четверть часа.
- И докажу, - отчеканила Эовин, и надув губы размашисто зашагала к двери.
К тому времени, когда она вернулась, Боромир уже оделся и застилал постель.
- Вот мой меч, - гордо объявила девушка, ворвавшись в покои гондорца с клинком наголо.
Крутясь вокруг своей оси, она принялась неистово рубить воздух легким, похожим на рапиру, мечем.
- Разве это меч? Это булавка! Вот, попробуй мой, - с этими словами Боромир вынул из ножен свой двуручник и протянул Эовин.
Ристанийка выронила свою "булавку" и с вожделением оглядела настоящее боевое оружие - меч самого Боромира Гондорского. Рунная вязь на синей стали, напоенной кровью врагов... Эовин затаила дыхание, не веря своему счастью. Ее тонкие пальцы жадно сомкнулись на потертой рукояти.
- И-и-я, - взвизгнула она, замахиваясь. - Берегитесь, орки! Умри, отродье тьмы!
Однако вместо отродья тьмы под горячую руку девы-воительницы попал ни в чем не повинный стол. Дерево с треском переломилось под ударом тяжелого клинка Боромира. Но вошедшая в раж Эовин и не думала останавливаться. Хрупкая девушка с трудом удерживала равновесие, орудуя тяжелым мечем, который к тому же был едва ли не в ее рост длинной. Но глаза ее горели, а на губах играла счастливая улыбка. Боромир тоже улыбнулся. Ему нравилась отчаянная прыть этой девчонки, столь не похожей на изнеженных гондорских дам.
- Ну, будет тебе, - остановил девушку гондорец. - А то ты всю комнату разнесешь.
- Ну что, Боромир из Гондора, веришь теперь, что и женщина кое-что может? - Задыхаясь, спросила ристанийка, отводя со лба прядь, выбившихся из косы волос.
- Верю, - уважительно кивнул гондорец.
Эовин гордо вздернула подбородок.
- Но тебе бы не мешало кое-чему поучиться. Здесь есть оружейная?
- Я не знаю, возможно, в нижних залах, куда я не спускалась.
- Пойдем,- Боромир усмехнулся, вкладывая в ножны меч. Разумеется, в такой древней крепости, как Дунхарран, должна быть обширная сеть подземелий. А где воины из покон веков хранили самое дорогое - пленников, снедь, оружие?
Эовин зажгла масляную лампу, и они с Боромиром направились в подземелье.
В нижние залы крепости вела широкая каменная лестница. Шаги ристанийки и гондорца гулко отдавались в сыром тяжелом воздухе. Боромир шагал, не таясь, по-хозяйски, Эовин ступала осторожно, опасливо озираясь. Наконец ступеньки кончились, и лампада осветила площадку, от которой вглубь подземелья уходили два коридора.
Боромир выбрал тот, что справа и не ошибся. Подземный ход привел их к тяжелым кованым дверям с проржавевшим пудовым замком, за которыми обнаружился заветный оружейный зал. Боромиру не составило труда сорвать замок своим мечем. Открыв скрипучую дверь, он взял у Эовин лампу и вошел первым. Помещение было огромным, свет не достигал дальних стен и сводов, утопая в загустевшей за века тьме.
- Это должно быть оно,- Боромир снял со стены старый факел, тот оказался трухлявым, но сухим и загорелся от прикосновения к пламени. Из темноты вынырнули неясные очертания каких-то доспехов на цепях. Эовин подошла поближе, любопытство взяло верх над природными страхами.
- Ух ты,- восхищенно выдохнула она.- Какие здесь богатства. Неужели никто о них и не вспоминал?
Мрак рассеивался, являя взору сундуки, крюки, цепи и полки с оружием и доспехами.
- Видишь, я не ошибался, здесь есть чем позвенеть,- глаза Боромира горели предвкушением.
- Сколько же времени сюда никто не заглядывал?
- Кто знает...Крепость старая, считай заброшенная, а роханцы народ суеверный и слава этих мест отпугивала даже самых рьяных удальцов. Тропа Мертвых, Гора Духов, какие еще достопримечательности у вас здесь можно посетить? Колодец вечной ночи? Врата безумия?
Эовин уперла руки в бока.
- Мы не суеверны! Мы доблестны и отважны. А то, что о здешних местах говорят, так судить не берись, не ведая правды.
- Хорошо, Королевна, будем считать, что твои далекие предки оставили тебе это богатое наследство. А теперь давай подберем тебе что-то поприличнее.
Боромиру удалось зажечь еще несколько факелов, и оружейный зал уже можно было как следует осмотреть. Гондорец и ристанийка двинулись вдоль загроможденных оружием стен.
- Попробуй-ка это, - Боромир снял с полки полуторный прямой клинок и протянул его Эовин.
Девушка положила на пол кистень, который она пробовала крутить над головой, и приняла меч из рук своего спутника. Оружие было в пыли и она, не задумываясь, отерла его подолом своей одежды. После этого Эовин поднесла клинок к свету - простая рукоять, но сталь явно высшего качества.
- Сожри меня барлог, если это не работа гондорских мастеров, - произнес Боромир, проводя пальцем по тонкой рунной вязи на лезвии меча. - Это должно быть Гунлир или кто-то из его рода.
- Гунлир? - недоуменно переспросила Эовин.
- Мастер, который ковал мой меч, в год, когда я был рожден.
Роханка отошла в сторону, замахнувшись для удара. Клинок с низким гулом рассек воздух. Меч оказался тяжеловат для хрупкой Эовин, но гораздо легче боромирового, с которым она едва держалась на ногах, шатаясь при каждом замахе.
Девушка обернулась и увидела хищный оскал Боромира. Гондорец обнажил меч и занес его над головой. На глазах изумленной Эовин он бросился вперед с быстротой молнии, и разящий клинок опустился на неведомого противника. Раздался треск и грохот. Ристанийка видела, как что-то страшное и бесформенное рухнуло под ноги Боромиру. Когда она подошла ближе, то поняла, что этим монстром оказался деревянный болван, кукла, на которой отрабатывали удары. Сокрушительный удар гондорца обратил трухлявую, обитую жестью колоду в гору щепок.
- Следующий - твой, - бросил Боромир.
И Эовин с визгом атаковала деревянного истукана, высекая снопы щепок.
- Неплохо-неплохо, - похвалил Боромир.
Юная воительница продолжала бешено колотить мечем куклу, та жалобно скрипела.
- Отойди, замахнись как следует, - велел гондорец, - а-то ты как дровосек-недоучка.
- Ха, да я сейчас покажу как надо рубить, - выкрикнула Эовин, отскакивая от своего противника и отводя клинок назад.
Размахнувшись изо всех сил, девушка нанесла удар по болвану. Лезвие глубоко врезалось в деревянное тело куклы и отсекло ей левый бок.
- А ты бойкая девчонка, - захохотал Боромир. - Такого я не видел, даже когда учил своего братца Фарамира.
- Теперь защищайся. Попробуй парировать мой удар,- Боромир сделал выпад и Эовин приняла его клинок на свой.
- Хорошо. Держи равновесие.

[Irbis_light]

Клинки вновь со звоном встретились. На этот раз удара гондорца был силен, и девушка едва удержалась на ногах.
- А вот так?
Следующим хитрым приемом Боромир выбил меч из рук ристанийки. Девушка бросилась поднимать оружие и перецепилась через лежащие на полу доспехи. Краса Ристании на полном скаку приземлилась на мешки с песком и прочий тренировочный инвентарь.
- Ну, держись,- пригрозила она из своего пыльного пристанища смеющемуся Боромиру.
- Ладно, буду с тобой полегче,- пообещал воин.
- Не вздумай мне поддаваться, - возмутилась Эовин, вскакивая на ноги. - Вот как я могу!
И она принялась яростно размахивать мечем вокруг себя, с таким зверским выражением лица, что Боромир опять не удержался от смеха.
- Все, Королевна, я сдаюсь. Надеюсь пленнику можно рассчитывать на горячую ванну и завтрак.
Эовин со вздохом опустила меч.
- А здесь еще столько оружия, которое я не попробовала. Я хочу научиться владеть всем что ни на есть...
- Всему свое время. А сейчас пойдем отсюда, пока ты не схватила простуду.
***
Две девушки с румяными лицами в простой деревенской одежде стояли у тяжелой кованой двери. Одна из них, с русой косой вокруг головы, припала к замочной скважине с открытым от изумления ртом. Ее товарка яростно дергала ее за руку, пытаясь получить доступ к заветной скважине, открывающей столь пленительное зрелище. Но все ее попытки были напрасны, та, что с косой позиций не сдавала, умело обороняясь толчками.
- Подбери слюну, - шипела нападающая, - и дай, наконец, посмотреть мне.
- Иди гуляй, не доросла, - прерывистым шепотом ответила та, что оккупировала скважину.
- А я на тебя донесу, - обиженно пробубнила первая.
- Только пикни, - пригрозила вторая.
- Ну хоть скажи что он сейчас делает, - взмолилась первая.
- Снимает портки, - страстно выдохнула вторая, буквально вжимаясь в дверь. - О, Эру, какой мужик, что за тело, чтоб мне в девках помереть!
- Я точно сейчас помру-у, - простонала обделенная, - дай глянуть хоть одним глазком.
- Чтоб я ослепла!
- Да исполнится сие.
- Эй, вы!
По коридору шла Эовин.
- Госпожа, - проговорили разом два голоса.
Та, что с косой, отскочила от двери с такой прытью, что опрокинула стоявшие рядом ведра.
-Что это вы здесь делаете? - Елейным голоском осведомилась Эовин.
Девушки толкались, спеша подобрать с пола ведра.
- Госпожа, мы носили воду как вы и велели, - невозмутимо вскинула голову девица, застигнутая врасплох. - Ванна для мастера Боромира готова. А мы уже уходим.
Она нахально ухмыльнулась в ответ на строгий взгляд своей госпожи и, небрежно поклонившись, зашагала по коридору. За ней поспешила ее менее удачливая подруга.
Эовин пожала плечами, слыша из-за поворота шушуканье и смешки девиц. Она подошла к двери и постучала.
- Боромир, я принесла тебе чистую одежду, - громко объявила она.
Гондорец, бормоча проклятья, выбрался из дубовой бадьи.
- Стой, - крикнул он Эовин, хватая со стула свою исподнюю рубаху и перевязывая ею бедра.
- Входи, - наконец послышалось из-за двери.
И Эовин вошла
- Я здесь нашла кое-какую чистую одежду, - пробормотала девушка, стараясь не глядеть на гондорца. - Это конечно не то к чему ты привык, но...
Она запнулась, застыв посреди комнаты с приготовленной для Боромира одеждой. Того беглого взгляда, который она все таки бросила на обнаженного мужчину, хватило чтобы отметить три факта: недовольство на его лице, пленительность его тела и... Страшные раны у него на груди. Позабыв стыд и осторожность, Эовин подняла глаза и в упор посмотрела на Боромира. Ладонь сама собой накрыла приоткрывшиеся губы, в таком типичном для женщины жесте.
- Эти раны такие глубокие и свежие. Едва затянулись, - тихо проговорила ристанийка. - Их оставили орочьи стрела, ведь так?
Боромир молча кивнул.
- Какая же великая сила удержала тебя на этом свете? Быть может, Валар уготовили тебе особое предназначение, если Мандос не взял твою душу. Ведь какой человек способен выжить после таких ужасных увечий?
- Да вот такой. Не очень добрый. Сердитый на не в меру любопытных людей.
Потупившись, Эовин молча положила чистую одежду на кровать, собрала грязные вещи гондорца, и покинула комнату, громко хлопнув дверью.
***
По ночам в Дунхарране было особенно холодно. Поэтому ужинать решили не за столом, а расположившись на шкурах прямо у очага.
На Эовин снизошла меланхолия, и она долгое время сидела молча, устремив неподвижный взгляд в камин.
- Я, наверное, излишне любопытна? - Наконец произнесла она.
- Наверное, как и все женщины, - в тон ей ответил Боромир.
- Что ты знаешь о женщинах? Разве ты был женат?
Боромир моргнул, два пытливых нескромно горящих глаза его так и буравили. Прямота этой ристанийской девушки, граничащая с дерзостью, его обезоруживала. Мало нашлось бы в Средиземье бывалых мужей, которые бы отважились на подобную вольность. А тут юная девица...
- Я был обручен, - медленно проговорил гондорец. - Не по своей воле. Это случилось после того, как я нарушил запрет отца и принял участие в турнире королевства. Получив категоричный запрет вместо отцовского благословения, я сразу направился к кузнецу и заказал ему доспехи. Простые вороненые доспехи, без герба и отличительных знаков, и шлем с глухим забралом.
- Чтобы никто не мог догадаться - кто скрывается за броней черных лат, - Эовин хлопнула себя по коленкам.
- Верно, - кивнул Боромир. - Но турнир был окончен и незадачливый, исполненный восторга, победитель сорвал шлем и явил народу свое лицо. Узнав в этом рыцаре своего непокорного сына, лорд Денетор едва не переломил от ярости свой белый посох. В наказание он обручил меня с дочерью владетеля Анфаласа.
- Она что была так безобразна? - Эовин округлила свои и без того большие глаза.
- Да нет, скорее миловидна и скромна. Я видел ее всего раз, когда она приехала на церемонию обручения в Минас-Тирит.
- А что же свадьба? Ее отложили? Расторгли?
- До свадьбы моя нареченная не дожила. Она умерла от чахотки.
- Как печально, - Эовин испустила трагический вздох, но тут же легкомысленно заморгала ресницами. - Но ты ведь не расстроился? Ну, подумай только, каких детей могла родить тебе эта чахоточная! Наверняка она была бледной и тощей, и холодной как покойник. Такая своими жалобами и стонами еще и мужа в могилу сведет.
Боромир только покачал головой, дивясь умозаключениям юной ристанийки.
- Все, что до свадьбы не зажило, вернее не дожило, не стоит сожаления. А твоему батюшке это наука, будет знать, как обручать сыновей против их воли, - подытожила девушка.
- Он больше и не пытался столь радикально менять мою судьбу. И зная, что я был чужд брачным узам, плюнул и предоставил меня власти Валар.
- Если Валар есть, то ко мне они ужасно несправедливы, - пожаловалась Эовин. - Я ничего не вижу кроме голой степи, лошадиных стойл, скучных и глупых баб, пьяных удальцов Эомера, которые регочут громче наших лошадей. Кроме этих сырых стен, - она обвела рукой зал, - затхлой, глухой темницы, кишащей привидениями к тому же.
- Это какими еще? - вскинулся гондорец. - Ни одного не видел.
- То, что ты их не видел, вовсе не означает, что их здесь нет, - строго молвила девушка.
- Ох, уж эти мне роханцы, не могут без выдумок о призраках, чудовищах и вурдалаках. Эк вам не ймется, добро бы еще про чудеса какие-нибудь сочиняли, невидаль, жар-птицы и прочие небылицы. Так вы мороку нагоняете. Мордора вам, что ли, мало?

[Irbis_light]

- Про чудеса и небылицы эльфы плетут. А мы сказки не сказываем, говорим как есть. И какая есть на свете нечистая сила, про нее мы и вещаем прямо.
- Что-то уж больно ваш край полюбился всякой чуди да нечисти, как вас послушать. Сам Моргот позавидует такой теплой компании.
- Это просто ты, разлюбезный Боромир, дальше своего Гондора до сей поры носа не высовывал. И кроме военных походов да битв ничего не видал. Мало ты знаешь о мире вокруг себя, Капитан Гондора.
- Может быть, у меня не было времени любоваться утренней росой на лепестках эдельвейсов. Я готов согласиться с тем, что многое упустил за чередою битв во имя спасения родины и свободных народов. Но что касается моего образования, Королевна, то здесь я оставил гораздо меньше пробелов, чем живых врагов после схватки. И на свете вовсе не так много вещей, о которых бы я не имел понятия.
- Как высокопарно, сударь, - фыркнула девушка. - И каков же источник вашей глубокой мудрости и неиссякаемых знаний?
Боромир улыбнулся, мысленно поздравив себя с удивительным терпением и тактом проявленном в разговоре с ристанийкой. Продолжая удивляться собственному спокойствию, гондорец ответил:
- Я быстро взрослел, как того требовала война, и многие науки вынужден был постигать в седле под звуки боевого марша. По праву старшего я возглавил армию Гондора. Принимал на себя ответственность и все вызовы судьбы, ограждая от трудностей своего младшего брата. Я знал, что мне следует многому учиться и ничего не упускать из внимания. Исполняя роль полководца, а подчас и простого воина, я не смел забывать о своем долге. Да, я был простым рубакой на поле брани, но мне не позволительно было оставаться простаком. Никакая отвага и доблесть не возвысит тебя над твоим народом и не даст права управлять людьми. В детстве моим образованием занимались наставники, из числа мудрейших господ королевства, а когда я вырос, то продолжил черпать знания из книг. В Минас-Тирите собраны все величайшие труды, что когда-либо были написаны...
- Ну да, а экзамены у тебя принимал сам Саруман Белый, - тираду Боромира бесцеремонно перебила Эовин. - Из книг ты обо всем не узнаешь. У нас в Рохане они вообще не приняты, и мы не глупее вас, гондорцев. Знания мы передаем при помощи сказаний, былин, песен и обрядов.
- Это называется фольклор, - заметил Боромир, - и в этом вы недалеко ушли от орков и истерлингов.
- Ну, пусть будет фольклор, - невозмутимо согласилась ристанийка, пропустив колкость мимо ушей, - чудное слово. Зато слушать песни и сказки, гораздо интереснее, чем сидеть, уткнувшись в пыльные кипы бумаги, это же и орку понятно.
Боромир снова усмехнулся. Нет, он определенно не мог сердиться на эту простодушную, острую на язык девицу.
- И что же, Королевна, в ваших песнях поется про шабаши ведьм, а в сказках рассказывается про восставших из могилы упырей?
- Случается. А отчего ты зовешь меня Королевной?
Гондорец пожал могучими плечами.
- Вспомнилась одна роханская песня...
- Спой, - тут же потребовала девушка.
Боромир ошеломленно воззрился на нее и пробормотал:
- Уверен, ты должна и сама ее знать, это очень известная песня.
- А хоть бы и знаю, - Эовин лукаво улыбнулась. - Мне хочется, чтобы ты ее мне спел. Ты же считаешь, что это про меня, так?
- Ну, я не расположен сейчас валять дурака и исполнять тут заунывные бабьи распевы, - буркнул воин, нахмурившись.
- Полагаю, валять дурака у вас принято только после доброй бочки эля изрядно принятого на грудь? - Выпалила ристанийка, которую волчий взгляд гондорца ничуть не смутил.
- Какой добропорядочный гондорец станет голосить невесть что? - Возвысил голос Боромир. - Воин должен петь боевые гимны, марши и баллады, все остальное - удел менестрелей и трубадуров.
- Не удивительно, что песня про Королевну роханская. Если бы мир был обречен слушать одни лишь гондорские песни, вы достали бы всех до печенок своими грубыми, скучными, монотонными мотивами, в которых только походы, битвы, звон оружия, геройская смерть и вечная память... Исилдур пошел на войну, - затянула Эовин, отбивая ритм о пустую медную тарелку, - он был молод и силен, и дрался как лев. Он положил в бою сотни тысяч врагов, но был сражен в самое сердце черною стрелой, и не вернулся домой. А там, где пролилась на землю его горячая, геройская кровь выросли алые-алые маки...Тоска смертная и больше ничего.
Боромир, который пылал праведным гневом на протяжении все этой импровизированной геройской баллады, попытался ответить непринужденно, весело и зло:
- Ну конечно, что нам известно об истинной романтике привольной степной жизни. О звездах над сеновалом, вкусе кобыльего молока, шорохе камыша, запахе резеды с навозом, пении дрозда и вое голодных вурдалаков при полной луне...
На этой оптимистической ноте речь Боромира оборвал протяжный, полный загробной тоски вой.
- Моргот и демоны, - выдохнул сын Денетора.
Гондорский меч с шипением покинул ножны.
- Кто это был?
Боромир обернулся к Эовин, которая продолжала невозмутимо сидеть у камина.
- Те, в кого ты не веришь, - широко улыбнувшись воину, девица откусила внушительный кусок от медовой лепешки и принялась жевать.
- Я уверен, что все можно объяснить. Сейчас мы вместе поднимемся наверх, откуда донесся этот, хм, неприятный вой, и убедимся в том, что...

[Irbis_light]

В этот момент неприятный вой повторился, заставив гондорца замереть с открытым ртом. Глядя на него, Эовин прыснула, едва не подавившись лепешкой.
- Какой же ты упрямец. Неужели так сложно поверить в существование обычных умертвий?
Эовин с надеждой заглянула в лицо Боромиру, но увидев там смесь гнева и недоумения, сокрушенно вздохнула.
- Ладно, идем, - бросила она, беря с камина лампу.
- На назгула не похоже...хотя, - бубнил за ее спиной гондорец, обсуждая с самим собой природу непонятного воя.
Они вышли в коридор, слабо освещенный редкими факелами на стенах. Казалось, Дунхарран вымер. Ни гомона прислуги, ни бряцанья кухонной утвари, ни шагов слышно не было. Возможной причиной тому было то, что Боромир и Эовин, сами того не замечая, засиделись до поздней ночи. А быть может местные обитатели, наученные горьким опытом встреч с ночными кошмарами замка, предусмотрительно ложатся спать пораньше.
- Я пойду первым, - заявил Боромир, сграбастав Эовин за талию и бесцеремонно отставив ее в сторону, словно предмет мебели, оказавшийся на его пути.
Эовин моргнула, даже не успев, как полагается, возмутиться.
- Если будешь замахиваться мечем, не забудь, что я сзади, - проворчала она, следуя за гондорцем по лестнице.
Тишина, как голодный, затаившийся зверь, глотала их шаги, ловила малейший вздох. Винтовая лестница, ведущая наверх, не была освещена и, кроме того, нуждалась в реставрации, ввиду чего восхождение по ней было довольно опасным. Эовин несколько раз спотыкалась на сколотой ступеньке и с визгом хваталась то за рубаху, то за пояс Боромира. Последний раз чудом избежал падения сам гондорец, под его ногой от лестницы откололся приличных размеров камень и вслед за ним вниз чуть не последовал сам воин. Балансируя на краю расколовшейся ступени, Боромир все же отпрянул назад и привалился к стене, испустив вздох облегчения.
- Гори ваши души, кто же так строит?!
И тут снова прозвучал холодящий душу вой. На этот раз его источник казался очень близко.
- Это не назгул, слишком жалобно и надрывно, - прокомментировал Боромир, перешагивая через надщербленную ступеньку.
Эовин шла следом маленькими шажками, свободной рукой цепляясь за стену.
- О, Эру милостивейший, не дай мне погибнуть сегодня только из-за того, что один упрямый гондорец вздумал перед сном повидаться с привидениями, - бормотала она.
- На что они похожи, сколько их, как вооружены? - Заговорил Боромир обычным для Капитана Гондора тоном, когда они с Эовин достигли верхней площадки башни.
Девушка растерянно хлопала глазами, беззвучно открывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Так и не в силах выдавить из себя ни слова, она выкинула вперед руку, указывая на что-то позади гондорца.
Боромир резко обернулся, с мечем наизготовку.
Эовин не знала, раскаивается ли он в том, что притащился сюда вместе с ней на жуткий зов нежити по лестнице, уходящей из-под ног, проклинает ли силу своего упрямства, толкающую его к приключениям на ночь глядя. По крайней мере, ей бы хотелось в это верить, слушая витиеватые ругательства гондорца.
Летописцы и менестрели, воспевающие подвиги Боромира Гондорского наверняка сказали бы, что он не дрогнул, ибо ему не ведом был страх. Однако действительности это соответствовало мало, потому что Боромир был всего лишь человеком, и ничто человеческое ему не было чуждо. То, что предстало взору воина, заставило его глаза расшириться, а сердце - пропустить два удара. Из портала арки на них с Эовин надвигалась полупрозрачная фигура. Это была высокая костлявая женщина в серой накидке, с посохом в руке, волосы ее, белые как снег, спускались до пят, а голову венчал рогатый шлем. Она была подобна самой Холде, возглавляющей Дикую Охоту, процессию демонов, духов и ведьм, что в ненастные ночи охотятся на души людей.
- Ну что я была права - есть здесь призраки? - Подала голос Эовин. - Теперь можно идти укладываться спать.
Но Боромир ее не слушал, он перемахнул через две ступеньки и оказался на площадке перед арочным проемом. Женщина призрак приостановилась, явно не ожидая такой наглости от жалкого смертного, которому полагалось в ужасе бежать, оглашая замок криками, при виде ее персоны. Испустив отвратительное шипение она оскалилась, по крайней мере Эовин показалось, что из под белых косм, падающих на лицо, блеснули зубы.
- Боромир, - пролепетала ристанийка, сделав последнюю отчаянную попытку привлечь внимание гондорца. - Давай спускаться, здесь ужасный сквозняк, а я забыла свою теплую накидку. Боромир, давай не будем трогать несчастные не упокоенные души, им итак несладко...
В этот момент несчастная не упокоенная душа вытянула свою призрачную шею и в уши ударил резкий свист. Высокий, сводящий с ума, звук заставил Эовин закричать и обхватить голову руками. Боромир сцепил зубы до боли в висках, но позиций не сдал. Наконец свист перешел в уже знакомое низкое завывание и оборвался.
- Так значит, это ты здесь воешь? - Укоризненно проговорил Боромир. - Не даешь спокойно спать честному народу.
- Она ужасно сожалеет, вот-вот рассыплется в извинениях, - нервно хихикнула за спиной Эовин.
Воплощение Холды воздело руку с посохом и из сизого тумана появились две безголовые собаки. Крупные, черные, на длинных лапах, более всего они напоминали грейхаундов. И были готовы броситься на людей, судя по угрожающим стойкам. Чем грозила атака собак без головы, а соответственно без зубов, ни Эовин, ни Боромир не знали, но обоих, однако, прошиб озноб при виде этих тварей.
Внезапно воздух завибрировал, уплотнился и тяжелой волной ударил в грудь Боромиру. Воин отклонился назад, с трудом восстановив равновесие. Морщась от боли, он прижал руку к груди, где все еще свежи были раны.
- Нечестивая тварь, - сквозь зубы прошипел он, - сгинь во тьме и будь проклята.

[Irbis_light]

- Боромир, мне это не нравится, у тебя случайно нет с собой омелы? - Взволнованно лепетала Эовин, опасаясь, что следующий удар запросто может сдуть гондорца вниз. - Может быть какие-то культовые предметы? Обереги, амулеты, скрижали из храма? Ну, может Гэндальф научил тебя заклинанию, хоть коротенькому?
Призрак вновь засвистел, и безголовые псы бросились на Боромира. Тот ринулся им навстречу, рассекая мечем воздух. Клинок прошел сквозь призрачное тело одной из тварей, и она с шипением растаяла. Видимо руны на стали меча были не для красоты, а являли собой некие защитные символы. Однако и для Боромира соприкосновение с демонической сущностью не прошло бесследно. Могильный холод впился в руку воина сотнями тысяч ядовитых игл. Он выронил меч из парализованной правой руки и подхватил его левой.
Яростными выкриками и топаньем ног Боромир пытался отогнать от себя вторую бестию, словно простую дворняжку на базарной площади.
Тем временем женщина призрак осмелела и выплыла из-под своей арки на середину освещенной луной лестничной площадки.
Дрожа, как осиновый лист, Эовин преодолела последние несколько ступенек и оказалась рядом с Боромиром, призраком и его собакой. В отчаянье она решила обратиться к последнему средству, способному спасти их от темных сил. Девушка сняла стеклянный колпак с лампы и, призывая на помощь Эру и всех Валар, швырнула ее в привидение. Живительный огонь нашел свою цель. Не то древняя сила могучей стихии была гибельной для нечисти, не то помогли молитвы Эовин, но призрак вспыхнул синим пламенем и оглашая Дунхарран диким визгом бросился во тьму, вылетев из бойницы словно комета.
Призрачная собака дрогнула, ее очертания потеряли четкость, стали расплываться и она просто растаяла в воздухе.
Эовин победно взвизгнула и радостно подпрыгнула на месте.
- Ну ты даешь, - Боромир изумленно воззрился на нее. - Как ты изловчилась?
- Лихо я эту ведьму? - Самодовольно задрала нос ристанийка, ожидая похвалы. И не дождавшись ответа, тут же добавила - Я молодец? Я настоящий воин?
Боромир кивком отвечал на каждую реплику, череда которых стремилась к бесконечности. Покуда они спускались вниз по лестнице, Эовин ни на минуту не умолкала. И только миновав последние ступени, Боромир смог наконец вставить свое слово.
- Не думал, что духи могут нападать на людей. Я считал, что они просто фантомные образы, застрявшие между мирами.
- Ну как же! Нужно им как-то защищаться? Особенно, когда поблизости появляется такой вот наглец с мечем, и угрожает им изгнанием, запрещая мирно пугать глупых людишек в их же владениях. Умертвия, которые охраняют курганы на Севере вовсе не безобидные миражи. Да и с Тропы Умерших еще никто не возвращался. Про назгулов и Саурона и говорить нечего.
Боромир поморщился, растирая левой рукой пострадавшую в бою правую.
- Мда, нарисовалась перспектива быть откатанным бесплотной тварью. Получить огребуху от испарения из мира теней.
- Цивилизованный господин не верит во всякие суеверные глупости, - хихикнула Эовин. - Доброй ночи. Предупреди, если в следующий раз тебе захочется повыть на луну с варгами. А-то ведь, все-таки, Арагорн поручил мне за тобой присматривать.
***
Боромир неважно спал эту ночь. Раны на груди снова напомнили о себе, отзываясь тупой ноющей болью. А в те короткие часы, когда гондорцу все же удавалось забыться сном, ему виделись стены родного Минас-Тирита черные от дыма, за которыми рвались к небу языки пламени...
Он просыпался, хрипло и тяжело дыша, всматривался в ночную тьму, слушал вой ветра за окном. Прикрыв глаза, он думал об Арагорне - добрался ли он до Гондора? Вступил ли в битву или дожидается в засаде? Станет ли он сражаться за землю предков, даже если исход войны будет предрешен, а крах неминуем, или же уйдет на Север и ляжет на дно с горсткой таких же бродяг, как и он? Что будет, если Денетор откажется признать за Арагорном право на престол? Что скажет Совет? Как далеко способен зайти авантюрист с Севера в борьбе за власть?
Мысли роились в голове гондорца рассерженными дикими пчелами. Бездействие и тревога снедали его, и вскоре он решительно выбрался из-под одеяла, поспешно оделся и подошел к окну.
Темные горы, бледное небо, едва отмеченное легким румянцем грядущей зари. Боромир потянулся и нащупал щеколду, удерживающую ставни. Она подалась с тихим скрипом. Точно такая же была внизу, после ее вскрытия ставни распахнулись наружу. Боромир взобрался на подоконник и легко спрыгнул вниз. Таким, довольно странным способом, он покинул гостеприимное убежище.
Итак, совершив побег, Боромир, тем не менее, не наметил конкретной цели и просто шел куда глаза глядят, держа курс на восток от Дунхаррана. В своей задумчивости гондорский князь не заметил, как забрел в какую-то глухую, поросшую кустами боярышника, балку. Место это, однако, не пустовало. Внимание гондорца сразу привлекла покосившаяся изба, грубо сколоченная из камней и бревен. На заброшенный дом и на хижину отшельника одиноко стоящая хибара не походила - даже в этот ранний час вокруг нее ошивалось довольно много народа. Кое-кто из этих граждан едва держался на ногах, да и по остальным было видно, что утро для них явно не было добрым. Окинув взором собравшийся контингент проходимцев, Боромир сразу смекнул, что избушка была злачной. Странно только, что она стоит в такой глуши, в то время как все порядочные трактиры, харчевни и кабаки громоздятся поближе к трактам, портам и торговым путям. А с другой стороны по нынешним временам только такие шалманы как этот смогли избежать разграбления. Да и местным завсегдатаям эта конспирация только на руку, в то время как всех мужиков загнали в казармы, они могли избежать участи военнообязанных. Гондорец брезгливо скривился, испытав почти физическое тошнотворное отвращение к сборищу трусов и подлецов, но назад не повернул. В конце концов, там могли быть и просто бродяги, скитающиеся по миру, думал он. Но эти мысли настроения не улучшили - бродяг Боромир тоже не любил.
Появление гондорца вызвало живой интерес в рядах тех забулдыг, что еще держались на ногах и были в сознании. Они бесцеремонно пялились на него, на его богатую, хотя и поношенную одежду, хорошее оружие, что-то бормотали друг другу, переглядываясь. Но ни один из них не решился подать голос. Все они были потрепанные жизнью, не молодые люди с затравленными взглядами. И все как один расступились перед Боромиром, как шелудивые дворняги перед благородным породистым псом.

[Irbis_light]

Гондорец остался доволен таким раскладом. По крайней мере, не пришлось прибегать к устрашению этих обиженных жизнью людей. О нет, их плачевный вид ничуть не уменьшал того презрения, которое он к ним питал. Однако он был категорически против избиения младенцев, и никогда не опускался до унижения тех, кто слабее его или ниже по статусу.
Боромир уже протягивал руку к ржавому дверному кольцу, намереваясь почтить убогое заведение своим присутствием, как вдруг его окликнули.
- Боромир Гондорский собственной персоной, - прокаркал хриплый голос за его спиной.
Гондорец резко обернулся, наверняка зная, что друзей среди этого сброда ему не встретить... От типичного неумного вопроса он воздержался, в самом деле - его мог знать любой проходимец, побывавший на городской площади Минас-Тирита, ведь он пользовался определенной славой и известностью на Юге.
- Что надо? - Сквозь зубы бросил Боромир.
Но свирепый взгляд и грозный голос гондорца ничуть не смутил окликнувшего его бродягу. Напротив тот расплылся в улыбке настолько широкой, что, казалось, вот-вот треснет физиономия.
- Моргенштерн мне в зубы, это действительно он, - пробормотал незнакомец, глядя на Боромира широко открытыми ошалевшими глазами.
То был обычный бродяга, не молодой, с обветренным смуглым лицом, темными с проседью волосами и шрамом на подбородке. Серый плащ, стоптанные сапоги, широкий пояс с ножнами для меча и кинжала. Его одежда, да и внешность чем-то напоминали Боромиру следопытов Севера. Был в нем тот неуловимый колорит. И его глаза вполне могли быть глазами потомка нуменорцев. Они были необычайно яркими и горели синим светом на потускневшем сером лице.
Пока Боромир рассматривал незнакомца, тот огляделся по сторонам и деловито произнес:
- Разговор есть, идем.
И без всяких церемоний подхватил гондорца под руку и потащил в избу. Дверь со скрипом распахнулась, и они погрузились в полутемный гнилой и пыльный мирок, пропитанный запахом сырости, алкогольных испарений и скверной стряпни. Бродяга поволок Боромира в самый дальний угол помещения, плюхнулся перед ним на лавку и представился:
- Я - Годсий, следопыт, наемник, охотник и простой рубака без званий и титулов. Можешь не напрягать зря память - она ничего тебе не подскажет.
Бродяга странно оскалился. Боромир же терпел его нахальство только из-за смутной надежды получить от него вести из Гондора.
- По крайней мере, ты не пьян, - гондорец высказал вслух свое наблюдение.
- А я всегда готов это поправить, - тут же оживился Годсий. - И с большим удовольствием выпью за твое здоровье. Тем более что тебе будет небезынтересно послушать о том, что творится на родине. И как будет обидно, если у рассказчика внезапно пересохнет в горле и распухнет язык.
Боромир кивнул, бросая перед следопытом золотой.
- Тащи сюда самое лучшее пойло, которое найдется в этой дыре и поживей.
Если в данном заведении и имелась прислуга, то она, похоже, спала мертвецким сном, как и большинство посетителей. В зале было не убрано, дрова в камине догорели, большинство ламп погасли. Но Годсий сам обслужил их, вернувшись с тремя бутылками вина, бочонком подмышкой и чашками. На последних Боромир остановил подозрительный взгляд и брезгливо поморщился.
- Я помыл, - поспешил заверить его Годсий.
Довольно потирая руки, он откупорил первую бутыль красного.
- Трехлетнее амротское, - объявил следопыт, - роскошный букет.
Боромир хмыкнул, выразив серьезное сомнение в том, что здесь могло быть хоть что-то роскошное. Но кружку осушил.
- А я хотел сказать тост, - пожал плечами Годсий.
- Ты лучше по делу говори, - осадил его гондорец.
Смуглое лицо бродяги тут же приняло озабоченное выражение, и он начал:
- Дела темные творятся у тебя дома, Боромир.
- Да что ты? А когда я уезжал, ничего не предвещало беды, - свой сарказм гондорец сопроводил жесткой усмешкой.
- Быть может еще не поздно предупредить тебя о заговоре против Денетора, - со вздохом молвил Годсий. - Арагорн, вождь следопытов, замыслил убить твоего отца.
- Откуда ты знаешь?
- От него самого. Я был одним из приближенных Арагорна. Я был его соратником, затем стал стар и неловок, и он отшвырнул меня как паршивого пса сапогом, позволив плестись в хвосте своей свиты, в задних рядах своей шайки! Меня отправляли на охоту, на кухню, в дозор и на разведку, словно я был новобранцем, а не ветераном. Со мной обходились скверно, но я не смел уйти, опасаясь мести. Все-таки я слишком много знал... Но вот недавно мне представилась возможность бежать. Я до сих пор не верю, что мне это удалось и что я все еще жив.
Годсий отхлебнул из своей кружки и дрожащей рукой налил себе еще.
- Ты вправе снести мне башку за то, что я столько лет нес службу человеку, который готовит покушение на твоего отца. Пусть так, пусть это будет последнее вино в моей жизни.
Он с жадностью осушил свою кружку.
- Но прежде я скажу все. Однажды Арагорн уже делал попытку установить власть в Гондоре. Возглавив армию и запугав Совет, он намеревался совершить переворот.
- Торонгил, - прошептал Боромир.
- Но он потерпел неудачу, гондорцы оставались верны своему наместнику. И когда он вернулся на Север, то был исполнен гнева и сказал: "Цитадель закрыта для меня, пока жив наместник. Я должен убить его, но так, чтобы остаться чистым в глазах народа". Арагорн долго выжидал. И вот пробил заветный час. Гондор ослаблен войной, взывает о помощи, наместник поражен отчаяньем, на грани помешательства...
- Что ты сказал?
- Я - ничего, это люди толкуют, что Денетор, хоть и не стар еще, а умом уже того, - следопыт осекся, - ну в смысле, что тяжело ему приходится, вот нервы-то и сдают. Ну, так, а кто на его месте вынес бы все это и ни разу не свихнулся?
- Выбирай выражения, - рявкнул Боромир. - Мой отец не выжил из ума и не свихнулся.
- Как скажешь, - Годсий поднял руки в жесте смирения. - Так что, увы, Гондор сейчас в таком положении, что его как портовую шлюшку - хоть голыми руками бери. Особенно если появиться внезапно оттуда, откуда меньше всего ожидают беды. А уж этот проходимец сумеет пыль в глаза пустить и назваться героем освободителем, который явился свергнуть тирана-самодура во имя светлого будущего народа. А то и просто, не мудрствуя лукаво, воспользуется смутой и, пока воины защищают рубежи, вторгнется в город и тайком порешит...прости Господи, твоего славного родителя.
Боромир молчал, угрюмо уставившись на странного человека, который потряс его сознание такой оглушающей вестью. С каждой фразой, с каждым промолвленным словом этого бродяги, Боромир становился все мрачнее и мрачнее. И теперь только слепой не прочитал бы на лице гондорца гнев с примесью отчаянья и какой-то долей боли. И все же он спросил, нацелив на Годсий суровый взгляд.
- Чем ты мне можешь доказать, что говорил правду?
Голос Боромира дрожал от волнения. Какая-то часть его еще противилась этой правде, не желая принимать за действительность тот факт, что Арагорн - бесчестный и вероломный предатель. Но кровь уже закипела в жилах гондорца, ярость ослепила его, запуская механизм под названием месть.
Годсий молчал, опасливо отодвигаясь на край лавки.
- Ты говорил, что готов принять покарание за службу Арагорну, а теперь что - боишься? Можно ли тебе верить? И что ты заговоришь, когда мой клинок пощекочет тебе глотку?
В ответ на это Годсий внезапно рассмеялся, хрипло и зло, с явной ноткой обиды.
- Арагорн идет на Минас-Тирит со своей шайкой и только наивный думает, что в его планах бескорыстная помощь Денетору. Он выступил именно сейчас, когда положение Гондора плачевно, и никто не даст ему достойный отпор. Какие еще нужны доказательства? Пошевели мозгами, Боромир Гондорский. Я уже не говорю о том, что мало кто знает Арагорна по имени, знает, что он за птица и откуда родом. А те немногие, кто знает, не рискнут открывать рот даже ради личной выгоды... Да, бесспорно, у меня свои счеты с Арагорном, я не скрывал этого от тебя. Но мало кто стал бы лгать у края могилы. Как ни прискорбно, а мне все равно придется кормить червей, найдут ли меня следопыты, или ты вытрясешь из меня душу - один черт. Но я знал, на что иду и не мог не предупредить тебя. Я все сказал, а верить мне или нет - решать тебе.

[Irbis_light]

Бродяга с жадностью приложился к вину, словно над ним уже нависал меч Боромира, несущий смерть.
- Ну что мне распороть себе брюхо или начать есть землю? - Ухмыльнулся Годсий, захмелевший и убедившийся, что рубить его никто не собирается.
Боромир не удостоил его ответом. Он тяжело поднялся и побрел прочь, пошатываясь, словно был крепко пьян. Позади него бродяга гнусно хихикал, напоминая, что он забыл свернуть ему шею. Но гондорец его уже не слышал, он шел как оглушенный, едва не натыкаясь на мебель, ощущая головокружение и тошноту. Когда позади него хлопнула дверь кабака, дышать не стало легче, ни тяжесть в груди, ни шум в ушах никуда не исчезли.
Он шел, не разбирая дороги, все прибавляя шаг, и не знал, что следом за ним из избы вышел и Годсий. И он совсем не ухмылялся, холодно глядя в след Боромиру. На жестком лице его застыло зловещее выражение. Бормоча себе под нос проклятья, он ушел налегке, не прихватив с собой ни одной бутылки вина.
- Проклятый гондорец, бесовское отродье, сущий демон, - бубнил он. - До сих пор озноб прошибает. Сам Мелькор, воплотись он в человека, не превзошел бы этого безумца. Такая сила от него идет, что аж кости трещат. Как будто я в воронку смерча угодил. Не повезло тому, для кого этот смерч разразится ураганом. Не поздоровится Арагорну...
Этот человек, родом из Ангмара, сыграл свою гнусную роль и стремительно уходил на Восток. Таких как он называли черными нуменорцами, именно к их племени принадлежал Король-Чародей. Непримиримые враги Аранора и Гондора, хитрые, жестокие, практикующие чернокнижие и всегда хорошо информированные. Они искусно внедрялись как в ряды следопытов Севера, так и в гондорскую среду. Когда же они наносили удар, то ими руководило не только желание угодить Властелину, но так же исконная ненависть к людям Запада. Особенно к потомкам Элендила.
***
В полном смятении Боромир не заметил всадника, что мчался со стороны Дунхаррана, и все нарастающий топот копыт. Он опомнился и вскинул голову, только когда всадник резко осадил своего скакуна в двух шагах от него. Копыта врезались в землю, послышалось недовольное ржание и не менее недовольный окрик:
- Стой! Вот мы и нашли его. Полюбуйся, Свейн, на нашего лорда, еле ноги волочит и, наверное, лыко не вяжет.
Всадником оказалась Эовин. Она спрыгнула на землю и стала перед Боромиром, уперев руки в бока. Приняв эту угрожающую стойку, ристанийка обвела гондорца презрительным взглядом и заявила:
- Все мужчины одинаковые, стоит им вложить мечи в ножны - они сразу хватаются за бутылку. Даже самые прославленные воины, стоит им оказаться не у дел, опускаются до последних оборванцев и забулдыг.
Боромир сурово сдвинул брови.
- Молчи, женщина. Если уж ты свободна от стряпанья и шитья, то никто не освобождал тебя от хороших манер. Чем быстрее ты научишься смирению и освоишь науку держать язык за зубами, тем меньше затрещин получишь от своего мужа.
Девушка покраснела от стыда и гнева.
- Уж не ты ли собрался преподать мне урок? Что ж, ты сильнее, больше, ты - властелин мира, а я - мышка. Правда на твоей стороне. Ты мужчина и этим уже все сказано. А я вынуждена безропотно повиноваться, так?..
- Ты еще ничего не видела в своей жизни, а уже спешишь судить...
- Так покажи мне, - выкрикнула Эовин. - Возьми меня с собой, покажи мне настоящую войну, настоящее мужество, настоящую жизнь - все, чем вы, мужчины, так гордитесь!
- Никогда не бывать этому. Поле битвы - не место для женщины. Перестань забивать себе голову глупостями и изображать валькирию, займись лучше домашним хозяйством. Война - не романтическое приключение.
- Ах вот как?! - Эовин едва сдерживала слезы, ее голос звенел от обиды. - Я не смирюсь все равно, слышишь? Я не стану глупой, трусливой бабой!
Последние слова она с надрывом кричала в след стремительно уходящему гондорцу.
Боромир, чье настроение и без того было мрачнее мордорской ночи, теперь и вовсе сыпал искрами из глаз и проклятьями из уст. Распекая на разные лады нахальных роханских баб, которые так не вовремя пристают со своими нравоучениями, он как ураган ворвался в конюшню. Наспех оседлав первую попавшуюся клячу, которая, как ему показалось, не шаталась от ветра, он взгромоздился на нее и пустил в галоп. Точнее ему хотелось пустить коня в галоп, но самый быстрый скок, на который тот был способен, оказался едва ли быстрее шага навьюченного осла.
Боромир ругался, но продолжал понукать своего горе-скакуна. Тот возмущенно ржал и не собирался прибавлять скорости. Наездник считал, что конь вполне может выжать из себя еще немного, а конь был убежден, что он итак уже летит во весь опор. Вот так, споря между собой, к полудню они вступили в мрачный, окутанный туманом, лес. Ни Боромиру, ни его мустангу здесь не понравилось. Но нужно было сделать привал и дать отдых резвому иноходцу.
Гондорец спешился, и решил осмотреться и прикинуть далеко ли до родной земли. Черные деревья были странным образом изогнуты, покорёжены, скручены и раскорячены. Многие из них так и не сбросили старой, прогнившей листвы.
Боромир явственно ощутил на себе чей-то взгляд. Внезапно за его спиной раздался тихий свистящий смех. Гондорец обернулся и увидел странного вида женщину, выглядывающую из-за покосившегося дерева. Не стара и не молода, в убогой и рваной одежде, с копной спутанных огненно-рыжих волос, она стояла, шепча что-то бледными губами. Выражение лица незнакомки было до того зловеще-радостным, что становилось не по себе, а горящие глаза кричали: "Тебя-то мне и надо!".
Боромир криво улыбнулся и обратился к женщине со всей возможной любезностью:
- Милейшая, укажи путь к Гондорскому тракту.

[Irbis_light]

Рыжеволосая злобно ухмыльнулась, обнажив мелкие острые зубы.
- Выведешь меня коротким путем - получишь десять золотых. Настоящие гондорские червонцы, - Боромир продемонстрировал незнакомке мешок с монетами, который оскудел за время его странствий по Средиземью.
- Мне твоего золота не надобно, - презрительно бросила женщина, выходя из-за дерева.
Боромир хмыкнул, окинув скептическим взглядом ее лохмотья.
- Заберешь в придачу этого коня. Я сегодня щедрый.
Женщина откинула голову назад и залилась противным смехом.
- Сам катайся на этой кляче, добрый господин.
- Знай честь, женщина, - гаркнул Боромир, возмущенный наглостью оборванки. - Растопырила курятник! Я предлагаю больше, чем тебе могло присниться, а ты крутишь носом. Отвечай - чего же тогда ты хочешь от меня!
- Глупый человек, сбежавший от смерти, ты не смог откупиться от нее своими монетами, не сможешь откупиться и от Йобузы, хозяйки этого леса.
Женщина ударила себя в грудь кулаком, давая понять, что Йобуза - это она.
- Я знаю эту птицу, что кружила над тобой, когда ты истекал кровью. Она удержала твою душу, отбирая у смерти ее законную добычу. Ты должен был умереть, но силы звезд вернули тебя к жизни. Ты до сих пор пахнешь смертью и источаешь странную неземную энергию, которой с тобой поделилась та, из высших. Я бы хотела попробовать эту силу...
- Заканчивай разговоры, - прорычал раздраженный гондорец. - Назови свою цену, ведьма. Отправь меня в Гондор хоть верхом на своей метле, только как можно скорее, и проси все, что хочешь взамен.
Йобуза удивленно моргнула.
- Ведьма? Ты догадлив, человек. Но знаешь ли ты, что может понадобиться ведьме от тебя? И готов ли ты заплатить такую цену?
- Если ты готова отправить меня на Пелленорские поля, то я пойду на все, клянусь честью.
- Глупый человек, твоя честь значит для меня не больше, чем твое золото. По-настоящему ценна для меня твоя кровь. Именно ее я возьму в качестве платы за свои знания.
Ведьма подошла к Боромиру совсем близко и принялась с упоением втягивать носом воздух. Когда она закончила обнюхивать гондорца, то по ее лицу расплылась такая плотоядная улыбка, будто перед ней был молочный поросенок с трюфелями в винном соусе.
- Проклятье и благословение, смерть и возрождение - какое редкое сочетание, какая удачная находка, - бормотала рыжая Йобуза.
- Мы теряем время, женщина, - резко оборвал ее мечтательные речи Боромир.
- Что ж, ступай за мной, коль не боишься вверить свою жизнь в руки ведьме, - промурлыкала Йобуза, щурясь и улыбаясь, словно кошка, играющая с пойманной добычей, прежде чем ее слопать.
Она повела Боромира сквозь этот гиблый, черный лес какой-то узкой звериной тропой. Хотя, гондорец очень сомневался в том, что в этом проклятом всеми богами месте вообще водятся какие-либо звери. Роханский скакун благоразумно рассудил, что лучше для него будет скакать домой, чем продираться в чащу страшного леса вслед за гондорцем, который готов подарить его первой встречной ведьме.
Тропинка скользила между высоких кустарников, которые по всем законам подлости были щедро снабжены шипами. Ведьма издевательски хихикала, слушая треск веток и яростные ругательства Боромира. Сама же она ловко пробиралась через заросли, умудряясь ни разу не зацепиться своими лохмотьями за колючие ветки.
Наконец кустарники расступились, и они оказались на поляне, окруженной угрюмыми дубами. Боромир невольно вздрогнул, увидев, что в центре поляны возвышается круг из камней, сооружение явно рукотворное и культовое. Вертикально поставленные валуны, попарно перекрытые горизонтальными плитами, кое-где хранили на себе некие начертания - не то рисунки, не то письмена. Боромир вспомнил, что в книгах такие конструкции именовались кромлехами, и их считали центром культа хаоса темных времен шаманства и бесовщины. В народе же их называли попросту «холодные камни», «черные камни», и так же предпочитали обходить стороной.
Боромир замешкался, и Йобуза схватила его за руку и потащила прямо к зловещим камням. Оказалось, что в центре круга расположена каменная чаша, на дне которой бьет ручей. Приблизившись, гондорец почувствовал каким, поистине могильным, холодом веет от этой конструкции, от этих каменных врат в неизвестность. Великаны дубы, казалось, придвинулись ближе к кромлеху. Отовсюду разом потек низкий гул, словно старые деревья затянули забытые людьми заклинания.
Боромир затряс головой, отгоняя наваждение.
- Дрожишь, бесстрашный воин? - Издевательски проскрипела ведьма. - Готов вступить в круг камней, или мужество покинуло тебя?
Гондорец сверкнул на нее глазами.
- Я не отступлю, и не надейся. А ну, давай колдуй мне, да поживей!
- Скоро только поганки растут. А ты сперва заплати.
Йобуза вынула из складок одежды какую-то лохань и, приставив ее к руке Боромира, вонзила ногти ему в запястье. Гондорец призвал всю свою волю, чтобы удержаться от ответного удара. Кривясь от боли, он наблюдал за тем, как черные ногти ведьмы впивались ему под кожу, как кровь сочилась из алых борозд в глиняную плошку, а Йобуза алчно щерилась и повизгивала от нетерпения.
И, когда она получила, наконец, свое, обагрив губы нуменорской кровью, то сказала:
- В тебе есть большая сила, человек из Белого Города. Но ты боишься себя и того другого, который приручил тебя...
- Молчи, женщина, я заплатил тебе не за разговоры. Выполняй обещание, - угрожающе молвил Боромир.
Йобуза покачала головой.
- Что ж, если ты осмелился войти в круг, откуда нет возврата, то снимай свою одежду.
- Чего? Мы договаривались только о крови, - возмутился Боромир. - Я больше ничего тебе не обещал.
- Без твоей одежды мне будет легче тебя переправить, глупый человек, - фыркнула ведьма. - Кроме того, на тебе слишком много металла, а это недопустимо...
Боромир сбросил с плеч плащ, расстегнул пояс и принялся стягивать тунику. Ему было неуютно обнажаться около камней, источающих холод, под пристальным взглядом ведьмы к тому же, но выбора не было. Чувствуя себя полнейшим глупцом, он стоял на гнилой листве голый и безоружный, изо всех сил стараясь придать своему лицу невозмутимое и гордое выражение.
Женщина беззастенчиво пробежала глазами по телу гондорца и усмехнулась.
- Покраснел как мухомор. Ну, хватит изображать из себя девицу на смотринах. Расслабься и отпусти все свои мысли. Когда очистишь сознание - ступай в круг.
Боромир сцепил зубы, подавляя желание описать во всех подробностях этой любительнице грибов, где именно он бы хотел ее видеть. Он прикрыл глаза, стараясь дышать глубоко и ровно, и не думать о том, что стоит голяком посреди леса рядом с охочей до крови ведьмой и готовится войти в заколдованный круг. Теперь слух вновь уловил низкий гул и рокот, монотонный и нарастающий.
Наконец Боромир открыл глаза и решительно двинулся вперед, пересекая границу, отделяющую этот мир от таинственного древнего портала. Его как будто окатили ледяной водой, он ощутил холод, а затем покалывание во всем теле, словно кожу пронзила тысяча иголок разом. Вслед за головокружением пришла необъяснимая эйфория, словно он изрядно принял на грудь.
Он обернулся на Йобузу. Та осталась за пределами круга и принялась обходить его против часовой стрелки, поднимая к небу руки и бормоча непонятные слова. Время от времени, она останавливалась и что-то резко выкрикивала или же начинала пританцовывать на месте, совершая загадочные пассы руками.
Боромир направился к центру кромлеха, его необъяснимым образом притягивала огромная каменная чаша и источник в центре нее. Он ощутил жажду и, опустившись на колени, склонился над пульсирующей хрустальной струей. Студеная вода обожгла губы, но оказалась удивительно вкусной. Боромир зажмурился от удовольствия, делая глоток за глотком, и ощущая то вкус лучшего гондорского вина, то терпкого рома, то топленого молока...
А затем ему почудилось, что брызги воды, что летели ему в лицо, были с привкусом морской соли. И когда он открыл глаза, то увидел бескрайние морские просторы и черный, красиво изогнутый, нос корабля. Боромир отнял от губ кожаную флягу и увидел древний нуменорский герб на ней. С изумлением он огляделся по сторонам: по палубе мимо него то и дело проносились странно одетые люди, а за бортом угрожающе вздымались высокие волны. Корабль качало все сильнее, похоже, близился шторм.

[Irbis_light]

Внимание гондорца привлек человек высокого роста, стоявший спиной к нему у носа корабля. Боромир направился к нему, отмечая по пути багряный подбитый горностаевым мехом плащ, струящиеся по спине черные волосы, перехваченные мифрилловым обручем. Когда их разделяло всего два шага, незнакомец обернулся и Боромир узнал Арагорна. Синие глаза испытующе глядели на него, выражение лица выдавало крайнюю степень напряжения...
Боромир ощутил волну ярости, поднимающуюся из глубин его души, словно лава к жерлу вулкана.
- Куда ты везешь меня?
Услышал собственный голос Боромир.
- На остров Молний, где ты должен принести мне клятву верности, - последовал тяжелый ответ Арагорна.
- Тебе легче убить меня, чем поставить на колени. На что ты надеешься? На старый каменный алтарь, на Белый Обелиск, который оставили твои предки?
- На силу Валар и волю Вседержителя. Остров Молний - это место силы, откуда никто уже не возвращается прежним. Веками люди твоего рода приносили клятвы своим королям в этом священном месте.
- Почему бы тебе не оставить меня в покое? Видит Эру, я не один из этих лакеев, которые грезят об одном прикосновении к мантии короля, и один благосклонный взгляд вгоняет их в экстаз. Ты преследуешь меня со своими клятвами в вечной верности, как будто бы государю больше нечем заняться! А я, между тем, ступил на борт этого корабля только для одного...чтобы иметь возможность оказаться с тобой один на один, обнажить меч и заставить тебя биться со мной до тех пор, пока один из нас не упадет замертво.
Боромир почувствовал, как его пальцы сомкнулись на рукояти, рывок и клинок с шипением покинул ножны.
- Так что не обессудьте, милорд, - сказал он, отступая на шаг и направляя свой меч в грудь Арагорну.
- Ты поднял меч против своего короля? - В голосе Арагорна не было удивления, только горечь.
- Думаю, что и ему есть чем мне ответить, - в голосе Боромира звучал азарт. - Это же лучше, чем удар в спину или яд в кубке?
Когда в руке короля блеснула сталь, Боромир бросился вперед, атакуя стремительным рубящим ударом. Мечи со звоном столкнулись.
- Ты хотел, чтобы мы сошлись, - усмехаясь, говорил Боромир. - И вот мы сошлись в битве, что может быть прекраснее для воина?
- Если я одержу победу, ты подчинишься, - холодно молвил Арагорн, парируя очередной удар своего вассала.
- Если ты одержишь победу, государь, будь добр отруби мне голову. Негоже оставлять подле себя столь опасного и непредсказуемого человека.
Нерушимый, как скала, Арагорн не сдавал позиций, не уступая ни ударам Боромира, ни свирепому шторму. Корабль раскачивали волны, обдавая бойцов солеными брызгами и пеной, ветер рвал паруса, грозил выбросить людей за борт, но двое продолжали свой бой. Мечи порхали среди гнева стихии, над черными волнами, под свинцовым небом, как две молнии.
Боромир занес меч для удара, но в этот момент корабль накренился, и он не удержался на ногах. Воин не успел опомниться, как его с головой накрыла холодная соленая вода.
Бурлящее море жадно поглотило воинственного дерзкого нуменорца вместе с его мечем. Но перед королем оно оказалось бессильно, чей отважный дух и сильные руки заставили расступиться бушующие волны.
Решительный и грозный, как морской бог, Арагорн нырнул в пучину за Боромиром. Судно погрузилось во тьму на какое-то время, а затем вспышки молний осветили двух мужчин за бортом, отчаянно цеплявшихся за канат.
Там, в жестоком море, открытые всем ветрам, истекающие кровью из ран, причиненных друг другу, их тела и души, их жизни и судьбы были сплавлены воедино. Море объяло их, смешивая кровь, жизнь, смерть, и воля Валар скрепили союз.
Боромир держался за своего спасителя, даже когда оказался на палубе, он смотрел в его глаза и произносил слова клятвы. Ибо было угодно Единому, дабы короли Запада никогда не умирали от руки своих стюардов, и из поколения в поколение были связаны духовно и телесно, как соратники в бою, как союзники в крепости и как любовники на ложе. И все грани верности стюарда будут служить надежным щитом его королю, и ни гнев, ни зависть, ни месть не смутят и не станут превыше долга.
***
Поток отборной брани разбудил Боромира. Он еще не знал, куда занесла его нелегкая, но ругались здесь на чистом гондорском и это радовало. Значит, он лежит лицом вниз на холодных камнях не где-нибудь в Серых Гаванях или в Шире.
- Эй, Тасон, чего ты там орешь, орки тебя раздери?
К первому присоединился второй голос, и он тоже принадлежал явно гондорцу.
- Да тут мужик лежит голый! - Крикнул первый.
- Какой еще мужик?
- Да ничего такой...симпатичный!
- Баран! Я спрашиваю, откуда он, из наших, или какой-нибудь степной ублюдок.
- А я почем знаю, - оскорбился первый. - На нем не написано! Одежды на нем нет...оружия вроде тоже.
- Жмурик?
- Чего?
- Я спрашиваю - покойник?
- А тебе-то что?
- Если свой - надо похоронить.
- Да вроде не пахнет, крови нет. Обожди, я его копьем попробую... Ой!
Как только незадачливый ратник возвестил о своих намерениях "попробовать" Боромира копьем, тот отреагировал молниеносно, схватив воина за лодыжку и уложив на землю. На крик этого солдата незамедлительно явились его товарищи во главе с командиром, бородатым и суровым воином, которого Боромир узнал.
- Благословение Валар! - Бородатый выпучил глаза и чуть не рухнул на колени. - Милорд Боромир, господин наш и покровитель. Живой, хвала Единому, живой...
Боромир криво усмехнулся, глядя как суровый мужик, испещренный шрамами, заламывает руки как деревенская девка.
- Наш спаситель пришел! А никто, никто уже и не надеялся увидеть вас живым, милорд, - продолжал причитать бородач. - Осгилиат взяли. Все, все, что отвоевано вами, захватили, мой господин. Никто уже не верил... Но я молился о вашем возвращении, клянусь Манвэ, каждый день молился...
Боромир властно поднял руку.
- Довольно, Освальд, я все понял.
Освальд встряхнулся и вдруг осознав, что его господин все еще лежит на сырой земле в чем мать родила, затараторил:
- Тасон, дубина стоеросовая, а-ну поднимайся и принеси милорду чем прикрыться. И вина! Да поживей! Я помогу подняться, господин...
Боромир даже не взглянул на протянутую ему руку. Он уселся на камень и поджал под себя ноги, дожидаясь, пока ему принесут какую-нибудь одежду. Вокруг оказались знакомые "холодные камни", несколько монолитов высотой с человеческий рост и одна разбитая стела, около которой журчал ручей.
- Мой добрый лорд, простите Тасона, он туп, как троллево сверло. Но мы недавно поймали харадского лазутчика, вот и осторожничаем.
- Харадского? - Боромир заинтересованно вскинул бровь. - Как он был одет?
- Весь в черном. Черная накидка с капюшоном, нагрудник из черной кожи, штаны, сапоги, даже оружие при нем из вороненной стали, что не отражает свет.
- Это то, что нужно. Приведите его, - велел Боромир.
Освальд махнул двум солдатам, выглядывающим из-за его широкой спины.

[Irbis_light]

- Мы уже делали попытки развязать ему язык. Но толку мало, никто из нас по-харадски не бельмеса.
В этот момент подоспел Тасон с одеялом и полупустым бурдюком.
- Где одежда? - заорал на него командир - Ты нашел приличную одежду для лорда Боромира?
- Виноват, - пробормотал Тасон - Одежды нет.
- Значит, раздевайся и отдавай свою одежду господину Боромиру, если он соблаговолит ее принять.
- Я возьму его одежду, - сказал Боромир, указывая на пленного харадрима, которого тащили к нему солдаты.
Освальд округлил глаза.
- Но, мой господин, это же опасно. На Пелленоре вас могут принять за врага и... Так рисковать неразумно.
Боромир глянул на воина и его стальной взгляд пресек дальнейшие возражения лучше всякого клинка.
Тем временем двое гондорских латников подвели к ним высокого молодого мужчину, смуглого, с орлиным профилем и гордым взором. Черные одежды и легкие доспехи пленника пришлись по вкусу Боромиру, добротные и дорогие, они явно принадлежали не последнему солдату в харадском войске. Харадрим впился в гондорца уничтожающим взглядом, но Боромир не отвел глаз и выдержал эту атаку. Быть может, пленник узнал в нем Капитана Гондора, а возможно просто решил, что его привели на допрос.
По приказу Боромира харадрима разоблачили, и вскоре сын наместника Гондора уже красовался в его амуниции.
- Подайте-ка мне коня, да получше, - скомандовал он, стягивая свои длинные волосы кожаным шнурком.
- Остановитесь, милорд, - Освальд нахмурившись наблюдал за тем, как Боромир садиться в седло, - ради всего святого не лишайте Гондор последней надежды.
- Я прошел через смерть, породнился с ведьмами, пересек границы пространства и времени не для того, чтобы остановиться сейчас.
Смех гондорца хлестнул словно плеть, заставив вороного жеребца под ним взвиться на дыбы. Нервный молодой конь храпел и бил копытом, а когда рванул, наконец, с места, то понес всадника, едва касаясь копытами тверди.
Итак, Боромир летел через Пелленор черной тенью, стремительный и неотвратимый, как воплощение гнева Валар. А из залива Белфалас с ветром от моря приближался к Минас-Тириту Арагорн, стоя на носу умбарского корабля, с туго раздутыми черными парусами. Тот же самый ветер, что наполнял паруса флотилии Элессара, бил в лицо сыну Денетора.
Глаза слезились от пыли, а на губах чувствовалась горечь дыма и пепла, которыми дышала родная земля. Он вернулся домой под рокот орочьих барабанов, через опустошенные поля, мимо вереницы вражеский шатров и целой лавины вражеских копий и мечей. Пока сын Денетора двигался через стан врагов, рассекал их строй на своем черном как грех жеребце, ему ничто не угрожало. Его принимали за своего, а харадримы даже приветствовали окликами и салютовали оружием. Но когда Боромир приблизился к Минас-Тириту, ему пришлось столкнуться с ратниками собственной армии, которые, принимая его за врага, норовили отправить к праотцам. Один бравый гондорец бросился с копьем наперерез его коню. В тот раз от тяжелого выбора Боромира избавил вороной, ретивый скакун харадских кровей, взвился на дыбы и ударил воина копытом в грудь, сбив с ног. Но не успел Боромир опомниться, как на него налетел рослый ристаниец на гнедом мерине, и пришлось обнажить вороненую харадскую сталь. Гондорец лихо размахнулся и укоротил копье воинственного лошадника на четверть, а его демонический скакун умудрился грызнуть несчастного рыжего конька за шею, от чего тот с визгом унесся прочь, топча орков и людей.
"Да, хорошо день начинается, - скрипнул зубами Боромир, - не убил ни одного врага, но сею хаос в рядах собственного войска. Эдак недолго увлечься и возглавить штурм родного города". К счастью ему удалось укрыться в пелене дыма от чадящих смоляных бочек, которые метали со стен Града. Черный призрак в облаке серой мглы на скаку обезглавил троих орков, объехал роханский эскадрон и осадил коня, услышав колокола и трубы со стен Минас-Тирита. Защитники Гондора кричали:"Умбар! Умбарские корсары на реке!" и вот Боромир увидел чернопарусные суда у пристани и устремился к Харлонду. Но впереди маячил белый лебедь Дол-Амрота, чьи рыцари нещадно рубили южан и орков, выкрикивая лихие боевые кличи. Боромир остановился и вдруг позади него раздался свист и скрежет стали. Он обернулся и увидел харадрима, мужественно прикрывавшего его, и амротца с двуручным мечем. Боромиру достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что молодой южанин принял на клинок удар, нацеленный в его голову. Обескураженный он не мог помочь своему защитнику справиться с доблестным рыцарем князя Имрахиля, но и убить врага, который спас ему жизнь было выше его сил. Боромир развернул коня и поскакал в сторону Андуина. Но внезапно из густого марева дыма и пыли появилась исполинская фигура, шатаясь и истошно трубя, олифан на миг перекрыл своим отчаянным ревом шум битвы. Раненное животное мчалось, не разбирая дороги, натолкнувшись на осадное орудие, оно рухнуло наземь. Боромира подбросило вверх вместе с конем, огромный хобот олифана отбросил его в сторону. Падая, гондорец вылетел из седла и покатился по земле, ощущая под собой обломки доспехов и оружия.
Сжавшись в комок и стараясь восстановить дыхание, он лежал под расколотым щитом, гадая целы ли его кости, сможет ли он подняться снова. И тогда, сквозь пелену боли и шум в ушах гондорец услышал голоса, выкрикивающие имя "Арагорн". Пальцы яростно стиснули рукоять черного клинка, Боромир рывком поднялся на ноги с одной единственной целью - найти Арагорна... Часто и прерывисто дыша, превозмогая боль в груди, он направился в ту сторону, откуда, доносились голоса, выкрикивающие имя следопыта. Вокруг бушевало пламя битвы, мелькали всадники и пешие, грохотали осадные орудия, звенело оружие и свистели стрелы, но Боромир не обращал на это никакого внимания, он лихорадочно искал глазами Арагорна. Одна стрела промчалась у самого уха, другая задела левое плечо, какой-то всадник едва не снес ему голову, проскакав мимо и напоровшись на харадские копья, но гондорец не остановился ни на миг, шагая вперед, словно одержимый. Он не знал, сколько времени блуждал среди огня, крови и стали, пока наследник Исилдура не явился, наконец, его взору, но казалось, что прошла вечность. Волчий оскал, опасный блеск синих глаз, ловкость и сила, но ни тени того величественного спокойствия, каким обладал Король из его сна. Поношенная одежда следопыта, местами порванная, шрамы, грязь, кровь - чужая и своя...но клинок в руках горел ярким пламенем, обжигая яростью древнего Нуменора.

[Irbis_light]

Боромир напряженно следил за каждым движением Арагорна, оценивая силу и скорость своего многоопытного противника. Он замедлил шаг, поднял на уровень груди свой харадский меч, он приготовился к атаке, понимая, что лучшего шанса не будет. Но что-то неведомое сковало его, делая непослушным тело, застя пеленой глаза, как будто память крови, отголоски тех древних клятв, которые его предки приносили королям. Внезапно сын Гондора вспомнил, как позволял этому человеку прикасаться к себе, как поверил ему и смирил ради него свою гордость. Ярость захлестнула Боромира, и он бросился в атаку. Внезапно впереди блеснул полумесяц боевого топора, огромный орк занес его над головой для смертельного удара. Сталь с ревом рвала воздух позади следопыта. Еще мгновение и Арагорн будет разрублен надвое... Но стремительная черная тень выросла на пути орка, сталь заскрежетала о сталь. Удар чудовищного топора оставил щербину на клинке Боромира, да и сам он едва устоял на ногах. Он ухитрился отпихнуть орка ногой и поднырнуть под его следующим замахом. А затем гондорец всадил свой меч в живот врагу и тот, выронив топор, повалился на него. Он не успел увернуться и уже ощутил зловонное дыхание орка и тяжесть его тела, когда сильные руки обхватили его за талию... Это были те же руки, что с такой безумной страстью прижимали его к земле, те же руки, что так заботливо врачевали его раны. В объятьях Арагорна Боромир с мрачным торжеством понял, что его долг уплачен, он больше не обязан этому человеку жизнью...
- У тебя ничего не выйдет, Торонгил, - прошипел Боромир и резким броском поверг Арагорна на землю. - Гондор не беспомощен, а род Мардила способен дать тебе отпор! Здесь не место для стервятников, прилетевших пировать на костях Гондора...
Арагорн тяжело поднялся на ноги, мрачно созерцая нацеленное на него острие окровавленного клинка.
- Я знал, что ты придешь...
- Но знал ли, что для того, чтобы преградить тебе путь? Ты не сумел свергнуть моего отца в свои лучшие годы, не сможешь и теперь, даже заручившись поддержкой всех девяти бездн ада.
Глаза гондорца горели безумным огнем на бледном лице, волосы растрепались, и сам он в своем черном одеянии и с окровавленным мечем напоминал земное воплощение Мелькора.
- Из какой бездны ада ты сам явился, и какой из демонов нашептал тебе, что я собирался свергнуть Денетора?
Боромир рассмеялся.
- Один мелкий бес, порожденный тобой. Но не станем терять время на разговоры, раз уж я был отвергнут пеклом, то не иначе как для того, чтобы затащить туда тебя, Странник. Видно тебя там уже заждались!
С этими словами гондорец совершил решительный выпад.
Арагорн всегда подозревал, что Боромир очень силен, но не думал, что ему придется испытать мощь удара гондорца на собственном опыте. Меч Боромира сшибся с клинком Арагорна с такой силой, что бывалый следопыт едва устоял на ногах и удержал в руках оружие. И это при том, что в руках гондорца было оружие разведчика - легкое, с коротким лезвием, против сокрушительной мощи Андрила.
- Остановись, Боромир, ты молод и полон яростной отваги, но тебе не победить меня.
Взбешенный спокойствием в голосе Арагорна, Боромир осыпал его градом ударов. Когда же в очередной раз он оказался отброшен назад ответным выпадом Странника, то ощутил предательскую усталость и боль в груди. Теперь ему пришлось уйти в защиту, потому что Арагорн не оставлял ему ни малейшей возможности атаковать. Он кусал губы в бессильной ярости, с горечью осознавая, что противник играет с ним, не нанося ни одного серьезного удара. От боли в груди в глазах начинало темнеть, дыхание стало тяжелым и сбивчивым. "Если бы не проклятые раны, не этот чертов харадский меч, - отчаянно билось в голове Боромира. - Откуда взялась эта темнота, эта мерзкая дрожь?..".
- Отчего ты не дал мне погибнуть?
Голос Арагорна звучал слабо, сам он выплыл из тумана и навис над Боромиром, который понял, что теперь лежит на земле.
- Зачем ты спас меня?
Боромир не знал ответа. Ему казалось, что в тот миг он повиновался безотчетному импульсу без малейших колебаний.
Арагорн испытующе смотрел ему в глаза, но гондорец упрямо покачал головой.
- То, что ты говорил мне про королей и наместников - неправда, - с трудом проговорил он, - я смог поднять против тебя меч...и убил бы, если бы не эта...боль.
Дунадан вздохнул, усмехаясь нечеловеческому упрямству сына Денетора.
- Хорошо, сможешь доказать это мне, когда затянутся все раны и ты наберешься сил.
С этими словами он опустился на землю рядом с Боромиром и заботливо обнял, привлекая к себе его обессиленное тело.
Гондорец вдруг ясно увидел как мимо них проскользили прозрачные фигуры в старинных латах, один из этих призраков на миг остановился и посмотрел прямо на него. От этого мертвого взгляда в душе Боромира проснулась тревога и грусть.
- Мой отец, - простонал он.
Арагорн наклонился к нему и прошептал:
- Мне жаль, Боромир, Денетор умрет, я видел это в палантире. Но не я стану причиной его гибели.
Боромира оставили последние силы, и он погрузился во тьму. Из глубокого колодца беспамятства ему явились тяжелые сны, в которых его отец, Наместник Гондора, погибал в огне и, выкрикивая страшные проклятья, ломал белый посох.
***
Стук сапог о каменные плиты ступеней и бешеный ритм сердца, готового вырваться из груди. Еще несколько мгновений и перед ним расстилается весь город. Боромир останавливается, держась за каменный выступ башни, восстанавливает дыхание и смотрит вниз.
Он увидел улицы переполненные людьми, чьи радостные крики сливаются со звоном колоколов и пением труб. Затем увидел, как коронованный чужеземец въезжает на площадь Фонтана, как солнце играет в семи кристаллах на его челе, как он спешивается перед Белым Древом и восходит к Цитадели. И на Белой Башне серебристый стяг Наместников поник и был спущен, а на его месте победно расправил крылья флаг с гербом Королей - Древом и Звездами.

[Irbis_light]

"Мы сдали город". Вслед за этой мыслью на глаза навернулись непрошенные слезы от какой-то нелепой детской обиды. Обиды на судьбу за то, чему не суждено уже сбыться. В это безотчетной истерике хотелось крикнуть "Так не честно" и затопать ногами, совсем как в детстве, чтобы прибежал отец и сделал все для того, чтобы маленький лорд был весел и доволен. Но Боромир только рассмеялся, громко, отрывисто и отчаянно.
В коридоре Цитадели он встретил Фарамира. Лицо брата выглядело озабоченным, а взгляд, которым он его наградил - осуждающим.
- Ты же пообещал. Ты дал обещание встретить Короля, сложить перед ним белый посох и вручить корону. Я думал, что вчера мы обо всем договорились. Но утром ты исчезаешь, никого не предупредив, как это понимать?
Боромир, не привыкший к тому, чтобы его отчитывал младший брат, изумленно воззрился на Фарамира.
- Я не помню, чтобы я давал священный обет участвовать в этом представлении. Но я действительно согласно кивнул после нескольких часов ваших с Хьюрином увещеваний, в чем раскаиваюсь...
Фарамир не дал ему договорить.
- Ты не понимаешь, мне пришлось исполнить долг Наместника, а это против всех правил, потому что не по закону, - распинался он. - Арагорн, как мне кажется, был этим недоволен.
- Что такое, он приказал тебя высечь?
Фарамир мотнул головой, оставляя без внимания ироническое замечание.
- Ты только представь, он не принял из моих рук ни корону, ни посох. Попросил полурослика поднести ему корону, а Гэндальфа - короновать его. М-м, вообще-то это серьезное оскорбление для нашего рода, но учитывая, что и мы этим фарсом уязвили его самолюбие, то получили по заслугам. Попали в опалу, - с горестным вздохом заключил Фарамир.
- Не утрируй. Я уверен, что ты прекрасно справился с ролью Наместника. И прости мне мое малодушие и гордыню. Я должен был приклонить колено раз такова моя участь. Я и никто вместо меня.
Фарамир с тревогой глядел на старшего брата.
- Боромир, я знаю твой нрав. И не хочу, чтобы правление Короля для тебя началось с...неприятностей.
- Если меня отправят в ссылку, я знаю, что ты регулярно будешь снабжать меня сухарями и напутственными письмами. Так что я не пропаду. И мне ничего не страшно.
Фарамир обескуражено смотрел в улыбающееся лицо Боромира. Казалось, он ожидал в ответ грубых слов, угрюмого молчания, жалоб, чего угодно, но только не этого. Недоумевая, что происходит с его грозным братом, Фарамир наблюдал, как он удаляется быстрой пружинистой походкой, взлетает вверх по лестнице и исчезает за колонной.
- Эру Милостивый, и почему я не наказал Хьюрину запереть все клинки в оружейной.
***
На Минас-Тирит опустился теплый вечер. Солнце заходило за Миндоллуин и мягкие сумерки окутывали двор Цитадели. Арагорн покинул пиршественный зал и направился к Обители Целителей. Весь торжественный день своего триумфа его не покидало томительное ожидание. Он ждал встречи с Боромиром, но у ворот Минас-Тирита его встретил Фарамир. Арагорн был слишком огорчен для того чтобы его о чем-либо расспрашивать. Он подумал, что старший сын Наместника должно быть в Обители и еще не оправился от ран и душевных потрясений.
И вот, наконец, Король Элессар покинул пирующий двор в разгар веселья и поспешил навестить своего Наместника. Когда он вошел в сад Обители, то заметил, как впереди за деревьями промелькнул женский силуэт. Арагорн ускорил шаг и в следующую минуту лучи заходящего солнца осветили золотистые волосы и небесно голубой шелк платья, ускользающей дамы. Она взбежала по ступеням каменной беседки и ненадолго застыла на пороге, но этих мгновений хватило Арагорну, чтобы ее рассмотреть. Волосы свободно струятся по спине, не признавая никаких причесок, так дерзко и совершенно не типично для чопорных гондорских дам. Тонкая и золотоволосая это могла быть только ристанийская дева - Эовин. Король услышал, как она говорит с кем-то, невозможно было разобрать слов, но голос ее был удивительно нежен. Арагорн напрягся, сердце кольнуло тревожное предчувствие. Он осторожно двинулся к увитой плющом беседке. Бесшумной поступью следопыта он приблизился к цели, чутко прислушался, ожидая услышать голоса. Однако тишину нарушали лишь звуки поцелуев и шорох платья Эовин. Тогда Арагорн осмелился выйти из-за дерева, за которым укрывался, и заглянуть в беседку. Сквозь занавесь плюща было видно высокого темноволосого мужчину, которого обнимала Эовин, его гордый профиль и благородная стать были хорошо знакомы Арагорну. Сердце Короля оборвалось в глубокую темную бездну. И он бы рад был последовать за ним в кровавый ад, прямиком к самому барлогу. С трудом подавляя мучительный стон, он попятился назад, привалился спиной к стволу дерева и закрыл глаза. Минуту спустя он уже взял над собой контроль, глубоко дыша и тихо улыбаясь своей нелепой ревности. Боромир не был его собственностью, и если он и владел им, то на правах захватчика. Грубая страсть, которая затмила здравый смысл, толкнула следопыта на безумный поступок. Но и теперь, сделавшись Королем, он имел на него едва ли больше прав. Боромир был сильным и гордым мужчиной, он всегда добивался своего, и если он захотел женщину, то был в праве ее получить. О, даже такая дерзкая и независимая девица, как Эовин- Краса Ристании, не смогла устоять перед ним. Теперь для Арагорна стало очевидным то, почему Боромир так и не показался ему на глаза весь этот день. Что же, может статься это не простое увлечение для гондорского дворянина...
На обратном пути в Цитадель Арагорн думал, что как бы там ни было, он все же никогда не сможет пообещать, что больше не прикоснется к Боромиру, это было выше его сил. Хотя теперь его любовные притязания могут встретить куда более яростное сопротивление, чем прежде. Обдумывая способы, посредствам которых он мог бы обеспечить себе повиновение своего Наместника, Государь вошел под своды Цитадели.
- Да здравствует Король.
Арагорн вздрогнул, потому что голос прозвучал чуть ли не у самого уха. Он повернул голову и увидел того, кто его приветствовал в арочном алькове, скрытого густой тенью. Знакомый голос, знакомый силуэт... Он сделал шаг в его сторону, и теперь уже ошибиться было невозможно, этот острый пронзительный взгляд и жесткая усмешка могли принадлежать только Боромиру. Только этот человек умел пронизывать душу Арагорна неизбывным чувством вины...

[Irbis_light]

Тогда, значит, в саду Обители он видел Эовин с Фарамиром. Вздох облегчения сорвался с губ Элессара, только сейчас он вспомнил, что Фарамир, так же как и он сам, тайком покинул пиршественный зал. Так странно было осознавать, что те два маленьких мальчика, которых он знал, теперь уже взрослые мужчины, столь похожие между собой и в то же время невообразимо разные.
- Появление неугодного вассала смутило моего государя? Что же, теперь на все здесь твоя воля, темницы у нас крепки, а палачи знают свое дело.
- Ты меня удивляешь, Боромир. Не могу поверить, что ты даже не попытаешься скрестить со мной мечи. Ты открыто выражал свое недоверие ко мне, не скрывал того, что и сам нацелился на трон Гондора, пытался заполучить Кольцо, хотел убить меня на Пеленорском поле. А теперь прячешься в коридорах только для того, чтобы придать себя в руки королевского правосудия?
Боромир скрестил руки на груди и прищурился.
- Можешь считать, что тебе повезло.
Арагорн возвел глаза к потолку, иронично улыбаясь.
- О, это слишком щедрый подарок судьбы. Мой оппонент, мой темный ферзь отказывается от борьбы, складывает оружие. Но едва ли это событие делает меня счастливым.
- Однако же запросы человека возрастают непомерно, стоит лишь ему возвыситься над прочими.
- Возможно и так. Я со всей своей непозволительной дерзостью рассчитывал на то, что Наместник встретит меня у ворот города и исполнит свой долг.
- Мой долг - склониться пред тобой? Я допустил оплошность, лишив толпу возможности поглазеть на то, как нас лишают посоха, как мой род теряет власть и освобождается от своей священной службы. То, что мы теперь лишь лакеи очевидно для всех, но если нужна публичная демонстрация и все эти формальности так важны...
- Довольно, Боромир, я проникся трагизмом твоего положения. Позволь теперь высказаться мне. Я хотел видеть тебя, Боромир, потому что ты, как никто другой, достоин почестей и твой род, веками хранивший королевские традиции и престол, заслуживает наивысшего доверия и славы. Кому, как ни тебе, верному потомку Мардила, доверить мне все, чем владею? Кого, как ни тебя мне сделать своей десницей? С кем, как ни с тобой разделить бремя моей власти? Я думаю, нет другого такого человека во всем Средиземье, которого я хотел бы видеть рядом.
- А я думаю - есть. Фарамир. На самом деле это ему стали сниться те самые сны, о том, что нужно отправляться в Ривенделл и искать сломанный меч. В конце концов, именно эти сны должны были привести одного из потомков Мардила к наследнику Исилдура. И, поверь мне, это должен был быть Фарамир, я отговорил его и отправился сам... Он станет тебе лучшим Наместником, чем я.
- Фарамир? - Арагорн удивленно приподнял брови. - Но разве Фарамир встретился со мной в Ривенделле? Разве он разжег во мне необъяснимое и губительное чувство? Разве с ним вместе я сражался и придавался любви? И разве его меч и его упреки оставили на мне глубокие отметины? Только ты смог сыграть в моей жизни такую роль... И раз уж мы говорим о судьбе, то она явила свою волю, тем, что привела на встречу со мной именно тебя. Возможно, дар прорицателя сильнее развит у Фарамира, но моим Наместником было суждено стать именно тебе, Боромир. Я думаю, ты и сам это понимаешь, поскольку нет ничего случайного в том, что именно ты отправился по зову сердца на Север...
- По зову сердца? Мое сердце оставалось здесь, с моим отцом и братом, и с моим войском.
Арагорн тонко улыбнулся.
- Тем паче должно было быть что-то невероятно сильное, что могло заставить тебя покинуть их. Какой-то неудержимый душевный порыв. Что скажешь?
Боромир помедлил, как будто что-то обдумывая.
- Скажу, что я нашел кое-какие книги, кем-то тщательно спрятанные доселе. И судя по тому, что я из них узнал, твои слова о Королях и Наместниках не лишены смысла.
Арагорн был приятно удивлен, гондорец пришел заранее подготовленным.
- Неужели, о, Эру, что-то поколебало убеждения великого упрямца? Итак, после своих изысканий, ты понимаешь, что близость Короля и Наместника носит самый что ни на есть глубокий, сакральный характер?
Боромир медленно кивнул.
- А теперь, я хочу спросить тебя, Боромир, - Арагорн приблизился к нему вплотную и заглянул в глаза, - готов ли ты стать моим Наместником и связать себя со мной узами самой тесной и самой безграничной близости?
Гондорец выдержал пристальный взгляд своего Короля. На протяжении всего их разговора он вопрошал себя о том готов ли он признать этого человека господином в своем доме, готов ли доверить ему самое дорогое, принести присягу и содействовать во всем. Теперь, глядя в ярко-синие глаза Арагорна, он почувствовал, как отступают противоречия, ум становится ясным, а сердце смягчается.
- Я готов признать тебя своим Королем и занять место твоего Арандура, соблюдая традиции нуменорских правителей. Я готов помогать тебе словом и делом, способствовать укреплению твоей власти и исполнению твоей воли. Я так же гарантирую тебе свою честность и буду защищать тебя до последнего вздоха. Но не жди от меня беспрекословного повиновения, я не стану молчать и говорить по твоему велению, я не обязуюсь внимать каждому твоему слову, не возражать и не спорить с тобой, и поступать в угоду тебе вопреки своей чести и совести.
Арагорн мягко улыбнулся и опустил руку на плечо своего вассала.
- Я и не ждал от тебя, что ты станешь слепо повиноваться моим приказам. Я ценю в тебе то, что ты прям и остер, как хороший клинок. И знаю точно, что такой Наместник как ты не даст затупиться и заржаветь мне.
Он продолжал счастливо улыбаться, крепко, с наслаждением, сжимая в объятьях человека, который все это время скользил песком сквозь его пальцы, манил блуждающим огоньком мглистых болот, неумолимо отдаляясь и предвещая беду. Теперь же, словно были разрушены темные чары, не осталось тайн и недосказанных слов и двое обрели друг друга, стремясь к единству.

[Эмелин]

Ааа! целый роман! Всю ночь читать буду! Спасибо!
Тебе надо на сообщество выкладываться. Вот здесь посмотри (может, где-то слэшные, а где-то строго не слэшные сообщества):
www.diary.ru/search/?q=%F1%EE%EE%E1%F9%E5%F1%F2...

[Irbis_light]

Привет)
Ой-ой, что тут читать, мучила я это продолжение, мучила, ну и решила все таки привести к логическому завершению уже из принципа. А еще несколько недель заставляла себя перечитывать, корректировать, ну и тому подобное, пока сегодня наконец не внесла финальные коррективы и не заставила себя сие творение выложить. Боюсь, что сноровка уже не та...